Король Руси (СИ)

Имперские рыцари пережили битву числом семнадцать человек. Они, как самые «забронированные» шли в атаку первыми. Именно они и нарвались на залпы мушкетеров. Польских рыцарей выжило побольше — тридцать два. Но лучше всего в этой ситуации почувствовали шляхта и магнаты Польши и Литвы. Поняв, что дело пахнет керосином, они «утопили тапку в пол» и дали деру. Из-за чего смогли спастись числом более пятисот всадников. И не просто выжить, но и уйти. Потому что эти ребята оказались единственными, кто ломанулся не по старой дороге, а в ближайший лес, стараясь оторваться от улан.

Ну вот, собственно и все. Огромная армия, которая насчитывала двадцать пять тысяч пехоты, три с половиной тысяч конницы, из которой половина была латной, и сто семнадцать орудий прекратила свое существование. В течение буквально двух часов. Ну, трех часов, если учесть резню, учиненную татарами и гусарами бегущих нестроевых.

Король Казимир и вся его свита были взяты в плен.

Трофеи же, захваченные в лагере, превзошли все самые смелые ожидания короля. Там только монетой удалось взять три миллиона флоринов. Иоанн в своих расчетах забыл об имперских рыцарях, артиллеристах и кондотьерах. А они были людьми небедными, особенно кондотьеры. И эти три миллиона удалось «поднять» только монетой, преимущественно серебряной. А сколько там еще иного имущества? Не счесть. Во всяком случае — пока. Но даже «на выпуклый глаз» общая стоимость «улова» уходила за пять миллионов флоринов. Что создавало большие проблемы и угрозу инфляционных процессов в экономике его государства[1]. И требовалось как можно сильнее ограничить попадание в оборот избыточной массы монет, не подкрепленной товарами и услугами. Поэтому король распорядился собирать трофеи в общую кучу, которую он станет делить между участниками сражения. По итогам. Что люди и делали. Кто-то, конечно, себе что-то зажимал и прятал. Но по мелочи и тайно. Потому что открыто «прибарахляться» было нельзя. Не поняли бы коллеги по опасному бизнесу. Ведь ты таким образом и их долю уменьшал.

— Ну что, братцы кролики? — Поинтересовался король у переговорщиков из Вильно, на глазах которых все это сражение и происходило. — Что делать с вами будем?

— Ваше Величество, — осторожно произнес один из этих уважаемых людей, — но ведь это твоя война с нашим Великим князем. Частная. Мы уважаем тебя и твое право осадить наш город, дабы вынудить Казимира атаковать. Но теперь он в твоем плену и город осаждать более нет никакой необходимости.

— Так и есть. Но я потратил время и деньги.

— Мы с радостью возместим тебе этот ущерб, — кивнул другой представитель. — Насколько он велик?

— Меня удовлетворит тридцать тысяч рублей серебром, новгородским счетом. И половина ваших книг, не духовного содержания. И оных книг должно быть никак не меньше сотни.

— Тридцать пять тысяч рублей, а книги — Бог с ними, — сделал встречное предложение глава делегации.

— Вам так нужны книги? — Удивился Иоанн.

— Боюсь, что у нас и пятидесяти книг на весь город не наберется, — пожал он плечами, — любых, а не только тех, что ты просишь.

— По рукам, — улыбнулся король и довольно кивнул. — Сорок тысяч[2]. И деньги вы должны доставить мне до вечера.

Переговоры эти закончились быстро. И уже через час после их завершения Иоанн начал сворачивать осадные дела, так как в его лагерь принесли выкуп. Но еще до получения денег король мог пригласил в свой шатер Казимира, чтобы пообщаться с ним по душам.

— Как твое плечо? — Поинтересовался наш герой у усталого сорокавосьмилетнего мужчины. Сейчас на него глянешь и сразу и не признаешь королем. Он дрался и был немало помят да подран при попытке вырваться. И даже ранен в плечо. Причем, если судить по ране, то по самой грани прошел — могли и зарубить.

— Что ты хочешь?

— Нужно закончить наш спор.

— А если я откажусь?

— Я вызову тебя на божий суд и убью. В таком виде ты драться не сможешь. Ранена правая рука, а ты, насколько я знаю, правша. Сам понимаешь — шансов у тебя никаких.

— Ты же понимаешь, что это будет неблагородный поступок?

— Дядя, ты дурак? — С жалостью в глазах, спросил Иоанн, а потом тяжело вздохнул.

— Молокосос! — Вскинулся Казимир. — Ты понимаешь, что от тебя все отвернутся?!

— Все-таки ты дурак, — устало вздохнув, произнес Иоанн. — Взгляни на свое плечо. У тебя обширная открытая рана. Не глубокая, но кожи много сошло. Выживешь ты или нет с ней — большой вопрос. Учитывая мастерство наших лекарей, я не удивлюсь, если в ближайшие пару дней у тебя начнет сепсис, а потом и заражение крови.

— Что?

— Рана загниет. А это смерть. Ты ведь понимаешь, что тебе там, — кивнул наш герой на плечо Казимира, — ампутировать нечего. Вот и подумай своей травмированной головой, как ты подставишь своих сыновей. Владислав сидит на птичьих правах в Праге. Ты умрешь — его оттуда Матвей Венгерский с одного пинка выпрет. Но это ладно. Это — полбеды. Главное в другом. Твоим детям придется как-то разбираться с чудовищными долгами, что ты наделал, и моими правами на корону Руси. Я ведь не успокоюсь. Думаешь, это то наследство, какое им стоит оставлять?

Казимир промолчал.