Король шрамов

Юрис издал непонятный звук – то ли смех, то ли стон.

– Предложила мне вина. Первый раз за сотни лет. Медовуха из цветов и плодов, что выросли в ее садах. Сказала, что приберегала напиток для особого случая. На вкус сладко, только это оказалось не вино.

Зоя увидела его опаленные губы, почерневший язык и все поняла.

– Она принесла тебе горючее.

– Нас можно уничтожить только нашей же силой. Мой собственный огонь сжег меня изнутри.

– Нет, – прошептала Зоя. – Нет. – Сердце разрывалось от боли. – Я приведу Григория, он тебя исцелит.

– Поздно. – Юрис неожиданно сильно сжал Зоино запястье. – Слушай меня внимательно. Мы думали, что убедили Елизавету отказаться от силы, но она не собиралась этого делать. Стоит ей оказаться за пределами Каньона, и она станет неудержима. Ты должна ее остановить.

– Но как?

– Ты знаешь, что должна сделать, Зоя. Возьми мои кости. – Она отпрянула, однако Юрис не ослабил хватку. – Убей меня. Забери мою чешую.

Зоя покачала головой. Перед ее мысленным взором стояло решительное лицо тети. Смерть Лилианы – на Зоиной совести. Она могла остановить Дарклинга, если бы присмотрелась к нему внимательнее, если бы думала головой, а не была поглощена собственными амбициями.

– Он не заставит меня потерять и тебя тоже.

– Я – не твоя тетка, – прорычал Юрис, – я – твой наставник. Ты была способной ученицей. Докажи, что ты лучшая.

Она не пойдет на это.

– Ты сам сказал, что наши поделки – дрянь.

– Только если ты ничего не отдаешь взамен.

Осознание этой истины поразило Зою до глубины души. Она поняла, что ей страшно.

– Капелька веры, Зоя, – вот все, что нужно.

– У меня ее нет, – горько усмехнулась она.

– Сила, которую ты можешь обрести, безгранична. Мощь, лежащая в основе творения мира, не имеет пределов, не ослабевает и не устает действовать, но ты должна доказать, что способна ее принять.

– А если я опять все испорчу? – Что, если она подведет Юриса так же, как подвела остальных? В ее жизни слишком много призраков прошлого.

– Прекрати наказывать себя за то, что у тебя есть сердце! Защититься от страданий нельзя; жить – значит скорбеть. Ты не убережешь себя, отгораживаясь от внешнего мира. Этим ты только ограничиваешь свои способности, как ограничивала физические возможности во время тренировок.

– Прошу, не бросай меня… – Зоя ощущала себя той, кем всегда боялась стать: слабой, беспомощной девочкой, которую ведут к церковному алтарю в Пачине. – Пожалуйста, только не ты.

Юрис подтолкнул к ней палаш.

– Зоя в потерянном городе. Зоя посреди сада. Зоя, истекающая кровью на снегу. Ты достаточно сильна, чтобы выжить после падения.

Юрис испустил крик, который перешел в нечеловеческий рык. Тело превращалось в драконье: кости трещали, чешуя увеличивалась в размерах – каждая чешуйка теперь была почти с Зоину ладонь.

Дракон нежно обнял ее крыльями.

– Давай же, Зоя. Мне долго не продержаться.

Она всхлипнула. Жить – значит скорбеть. Она маленькая девочка – и боевой генерал. Обхватив рукоять палаша обеими руками, она направила в ладони силу бури и вонзила клинок в сердце дракона.

В то же мгновение когти Юриса впились ей в грудь. Боль вспорола ее, как разветвленная молния. Кровь пропитала шелк. Жертвенная кровь. Юрис тяжело вздохнул и закрыл горящие огнем глаза. Зоя вжалась лицом в чешую, слушая гулкий стук его – ее? – сердца. Это и есть смерть? Она зарыдала, оплакивая обоих, когда ритм начал замедляться.

Секунда. Вечность. Когти Юриса разжались. Теперь билось только одно сердце – Зоино. Боли не было. Опустив глаза, Зоя увидела, что кафтан разорван, но крови больше нет. Она провела по коже. Рана, нанесенная Юрисом, уже затянулась.

Сейчас не время плакать. Если жертва дракона не напрасна, если есть хоть какой-то шанс спасти Николая и остановить Елизавету, нужно действовать. Зоя отомстит. Спасет своего короля.

Она сняла со стены кинжал. Пока слезы не полились снова, соскребла чешуйки с гребня, который тянулся вдоль спины Юриса. Но что дальше? Она ведь не фабрикатор – в отличие от Елизаветы. Разве мы не есть всё сразу? Зоя сломала барьеры своего ордена, но дерзнет ли она раздвинуть границы всех орденов как таковых?

Правильный выбор поначалу всегда кажется плохой идеей. Слова Николая. Не лучший совет, но, пожалуй, настало время ему последовать. Зоя сосредоточилась на пластинах чешуи, которые сжимала в ладони, почувствовала их грани, молекулы, атомы. Ощущение было чужим, странным; Зоя мгновенно поняла, что созидание никогда не станет естественной частью ее дара, но сейчас для достижения цели хватит и этих скудных способностей. Она прислушалась к чешуйкам: мысленно узрела форму, которую они стремились принять: пластины бешено вращались, будто черное колесо – нет, корона. Юрис. Как обычно, настаивает на своем. Зоя отогнала образ и заставила пластины принять вид браслетов и сомкнуться на ее запястьях.