Король (СИ)

Король Вандершира заговорил первым. Он коротко изложил свои соображения насчет того, как теперь поступить с Холоу. Тибальд в качестве нового короля его вполне устраивал. Остальные согласились с ним, не имея никаких возражений. Молодой человек пообещал пересмотреть политику своего отца по отношению к другим расам и вернуть в Холоу магию, как это было сто лет назад. Виктор хоть и не сомневался в родственнике, все же оставлял небольшой отряд своих солдат, как предосторожность.

Вопрос с пленными тоже следовало решить. Тибальд попросил дать им возможность присягнуть новому королю и смириться с новыми законами. Те же, что не пожелают подчиниться, отходили Иджу, как уплата Вандершира халифу за поддержку. Аалам был вполне удовлетворен этим. Доставить всех пленных он не смог бы и за два раза. А Виктор не желал оставлять Холоу вовсе без армии.

Когда вопросы с Холоу были решены, и Тибальд облегченно вздохнул, в шатер ввели Лоакинора. Он, как причина нынешней войны, должен был предстать перед всеми, и решать его судьбу должны были все. Хотя каждый имел свои личные счеты с черным магом. Сначала все недоуменно разглядывали литиата, еще не до конца поверив в такое чудесное перевоплощение. Сам он не прятал взгляд, как обычно, а с интересом разглядывал королей и их свиту. На прекрасном лице появилась едва заметная улыбка.

— Вы знаете, что за ваши преступления смерти вам не избежать? – спросил Виктор сурово. – Мы решим только, как именно вас казнить и кому выпадет эта честь.

— Едва ли это честь, – ответил литиат, остановив взгляд на говорившем.

— То, что вы вернули себе пристойный вид и раскаялись в преступлениях, безусловно, облегчает нашу задачу, – продолжал Виктор, уже не испытывая злости.

Ночью, после того как они с графом расстались, он долго разговаривал с Николь, желая узнать ее мнение. Его нисколько не удивило, что девушка, как обычно, встала на защиту поверженного врага. Она искренне верила в его раскаяние и просила оставить ему жизнь. Была еще одна причина, заставившая короля Вандершира поверить в то, что Лоакинор больше не темный. Руны на его груди каким-то таинственным образом начали исчезать, пока не пропали полностью, словно их никогда не было. Оставили его и кошмары. Только шрамы на предплечьях напоминали о плене.

— Я готов принять смерть, – кивнул Лоакинор, и улыбка на его лице померкла. – Я принес много зла, но благодаря мне вы все теперь здесь и вряд ли станете воевать друг с другом. Ваши дети и внуки останутся союзниками.

Короли молчали, вспомнив годы междоусобных войн, в которых могли обвинять только себя. Темные участвовали в них лишь как союзники, причем с обеих сторон.

— Что ж, есть предложения, как нам казнить его? – спросил Виктор, оглядев собравшихся. Казалось, ему абсолютно все равно, как это будет и когда, только его приближенные понимали, что королю нелегко дается эта невозмутимость.

— Темные убили моего отца, – заговорил Лингимир после долгой паузы, пока все размышляли. – Не без их помощи эльфы стали изгоями в Холоу и Вандершире. А Эвервуд понес потери в этой войне. Но я не желаю смерти литиату. Я против казни.

— Хотите отпустить его? – спросил Рагнар.

Все изумленно посмотрели на царственного потомка эльфов и людей. Юноша кивнул.

— Эльфы слишком добры, – усмехнулся Аалам. – Вас подкупает его красивое лицо и возвышенные речи. Я вижу в этом очередную хитрость колдуна.

— Я согласен с Ааламом, – кивнул итилианский генерал. – Нельзя судить о нем, только лишь глядя на него и слушая. Он успел показать себя.

— Я сказал свое мнение, – Лингимир только улыбнулся. – Эвервуд не станет трогать литиата, кем бы он ни был в прошлом. Я не вижу темного, и мои братья из западных земель не чувствуют его темной силы.

Все опять надолго задумались, Виктор не спешил вступать в спор, сам еще не решив, как поступить с врагом.

— Наша с Ааламом позиция в этом вопросе понятна, – заговорил Рагнар, взглянув на него. – Мы за то, чтобы казнить Лоакинора. Что скажет Холоу?

Тибальд резко повернул голову, не ожидая, что его мнение тоже пожелают выслушать. Виктор понял замысел итилианца. Пять человек решали судьбу пленного, и трое были настроены убить его. Голос Тибальда ничего не менял, но следовало соблюсти видимость голосования.

— Никто не станет спорить, что Холоу пострадал больше других, почти также как Вандершир, – начал Тибальд, немного робея под пристальными взглядами, но сохраняя внешнее спокойствие. – Я видел его в двух обличьях.

Тут король Холоу взглянул на Лоакинора. Тот выдержал взгляд, ответив кроткой улыбкой.