Король снов

— Один из самых близких. Вы сейчас видели еще двоих. Джакомин Халефис, Хаймак Барджазид и я: мы, так сказать, внутренний круг, люди, которым он больше всего доверяет. — Это было не так уж далеко от правды, подумал Тастейн. С Халефисом, Барджазидом и им самим граф держался гораздо более непринужденно, чем с кем-либо еще. Он рассказывал им такие вещи, какие всю жизнь держал в тайне от всех остальных: о своем детстве, своем отце, своей службе у Дантирии Самбайла. Несомненно, это должно было служить показателем некоторой близости.

Но тут Вайизейсп Уувизейсп Аавизейсп произнес фразу, потрясшую Тастейна точностью наблюдения:

— Да, вы — люди, которым он больше всего доверяет, но насколько он доверяет вам? Или кому бы то ни было? И насколько вы сами доверяете ему?

— Я не могу обсуждать эту тему, господин.

— Я думаю, он сложный человек, ваш граф Мандралиска, — гордый, подозрительный, опасный. Он предлагает нам союз. Он дает нам обещания.

Тастейн теперь видел, куда клонится этот разговор. Он промолчал, но молчание это вышло каким-то неловким.

— Из обещаний, которые ваши люди давали нам в прошлом, не вышло ничего хорошего, — продолжал меняющий форму. — Разные понтифексы и коронали уже неоднократно клялись сделать нашу жизнь лучше, предоставить нам те или иные права, отнятые у нас лордом Стиамотом, разрешить нам свободный выезд из наших земель… Вы сами видите, как мы сейчас живем.

— Граф Мандралиска не является ни понтифексом, ни короналем. Цель, которую он преследует, состоит в том, чтобы освободить жителей этого континента от правления таких королей, как те, о которых вы говорили. Он имеет в виду всех жителей, включая и ваш народ.

— Может быть, и так, — сказал меняющий форму. — А как по вашему мнению, он благородный человек, ваш граф Мандралиска?

Благородный?

Это слово, подумал Тастейн, не могло оказаться первым, пришедшим на ум, когда речь заходила о Мандралиске. Бессердечный, да. Хладнокровный — возможно. Страшный. Жестокий. Целеустремленный. Безжалостный. Но благородный? Благородный? Тастейн, когда жил в Сеннеке, знал несколько бесспорно благородных людей, хороших, сильных, лишенных хитрости, чье слово было словом чести. Например, Лиапранд Струме, владелец магазина, который никогда не отказывал в кредите попавшим в беду. Сафьяр Сьямилак, бейлиф его отца, беззаветный страж тех мест. И большой рыжебородый человек с фермы, находившейся чуть выше по течению реки от их собственной, который сломал себе спину, поднимая фургон, упавший на того маленького мальчика; да, его звали Гейвир Маглиск. Три человека, в благородстве которых невозможно было усомниться. Но было трудно понять, что же общее с этими тремя было у графа Мандралиски.

С другой стороны, ему не пристало порочить графа Мандралиску перед этим метаморфом или кем-либо другим. Он служил Мандралиске, а не метаморфам. Так что, если это существо хотело выяснить, можно ли считать Мандралиску заслуживающим доверия или нет, ему следовало использовать для этого иные источники информации.

— Граф — необыкновенный человек, — ответил наконец Тастейн. И это была чистая правда. — Когда наша земля будет в конце концов освобождена от гнета понтифексов, вы сможете увидеть, насколько хорошо граф Мандралиска держит свои обещания. — И это тоже была правда, хотя цена этой правде была грош. — Посмотрите туда, господин, — сказал Тастейн, лихорадочно выискивая предлог уйти от этой скользкой темы. — Как полуденный свет играет на Хрустальном бульваре!

— Да, это действительно очень красиво, — невнятно прошамкал Вайизейсп Уувизейсп Аавизейсп и, сильно прищурив свои странные глаза, окинул взглядом ослепительное сияние, отражавшееся в этот час от самозаряжающихся светильников, которыми на самом деле являлись зеркальные плитки, коими был вымощен Хрустальный бульвар. — Ваша Ни-мойя это величайший из городов. Я признателен вашему графу хотя бы за то, что он разрешил мне приехать сюда. И я надеюсь когда-нибудь, после того как ваш граф выиграет свою войну против понтифекса и короналя, привести сюда моих соплеменников, чтобы они тоже смогли все это увидеть. Ведь он же обещал, что нам это будет позволено.

— Да, он это обещал, — согласился Тастейн.

Когда Тастейн, проводив меняющего форму в его гостиницу, вернулся в штаб Движения и застал там Джакомина Халефиса, он обрадовался. В последнее время между Тастейном и адъютантом графа возникла своеобразная дружба, основанная, вероятно, на опасении Халефиса, что Хаймак Барджазид займет его место в привязанностях Мандралиски. Тастейн знал, что Халефис находился рядом с Мандралиской уже очень давно, с тех пор, когда они оба были на службе у Дантирии Самбайла. Во время восстания прокуратора они вместе сражались против армии Престимиона.