Король снов

— Я понимаю это. Он пятнадцать лет готовился сменить лорда Престимиона, а когда время для этого пришло, я вдруг говорю ему: «Нет, нет, я намного важнее, чем трон и корона, правда, Деккерет?» Как же я могла быть такой дурой! — Фулкари отвернулась. Она чувствовала, что у нее вот-вот разболится голова. Она поняла, что примчалась к Келтрин в припадке возбуждения, словно юная девушка: «Ах! Он хочет видеть меня!» — а Келтрин методично продемонстрировала ей всю степень ее растерянности. Это было полезно, но еще и очень болезненно. Она больше не хотела говорить об этом.

— Фулкари, — обратилась к ней Келтрин после продолжительной паузы, — ты здорова?

— В общем и целом — да. Как насчет того, чтобы пойти поплавать?

— Я сама как раз хотела предложить тебе то же самое.

— Вот и прекрасно, — подытожила Фулкари, — тогда пойдем. — И спросила, чтобы сменить тему: — Ты все еще продолжаешь заниматься фехтованием, хотя Септах Мелайн уехал в Лабиринт?

— Немного, — ответила Келтрин. — Я два раза в неделю встречаюсь в фехтовальном зале с одним пареньком из класса Септаха Мелайна.

— Наверное с Аудхари? Тем стойензарцем, о котором ты рассказала?

— Да, с Аудхари.

Это было интересно. Фулкари ждала, что Келтрин расскажет ей еще что-нибудь об этом человеке, но та молчала. Она пристально вглядывалась в лицо сестры, пытаясь уловить какой-нибудь признак волнения или неловкости, из коего следовало бы, что ее маленькая девственная сестричка наконец-то завела себе возлюбленного, однако так ничего и не увидела. Или Келтрин была более умелой актрисой, чем думала о ней Фулкари, или же между ней и Аудхари и впрямь не было ничего, кроме невинных занятий фехтованием.

Совсем плохо, подумала она. Келтрин вполне созрела для небольшого романа.

А когда они дошли до бассейна, Келтрин вдруг резко остановилась.

— Фулкари, скажи, ты хорошо знаешь Динитака Барджазида?

Фулкари нахмурилась.

— Динитака? А почему ты о нем спрашиваешь?

— Я спрашиваю, потому что спрашиваю. — Вот теперь, к ее великому удивлению, Фулкари увидела те признаки волнения, которые полностью отсутствовали, когда речь шла об Аудхари. — Ты дружишь с ним?

— Не сказала бы. Нельзя быть рядом с Деккеретом и не познакомиться с Динитаком. Он обычно находится где-нибудь неподалеку от короналя Но мы с ним никогда не были особенно близки. Мы скорее знакомые, чем друзья. А теперь, Келтрин, ты, может быть, расскажешь мне, в чем дело? Или мне об этом знать не полагается?

На лице Келтрин мгновенно возникла маска подчеркнутого безразличия.

— Он интересует меня, вот и все. Я вчера случайно столкнулась с ним возле ротонды лорда Гаспара, когда шла на фехтование, и мы поболтали пару минут. Вот и все. Не строй никаких догадок, Фулкари! Мы просто разговаривали.

— Догадок? А какие я могу строить догадки?

— Я думаю, что он очень… очень необычный, — сказала Келтрин. Она, похоже, очень тщательно подбирала слова. — В нем есть что-то жестокое, что-то таинственное и суровое Это, наверное, потому, что он приехал из Сувраэля. Все сувраэльцы, с которыми мне приходилось встречаться, были немного странными. Наверное, это от жаркого солнца. Но он странен очень своеобразно, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Думаю, что понимаю, — ответила Фулкари, отмечая про себя яркий свет, зажегшийся в глазах Келтрин при этих словах. Она отлично знала, что может означать такой свет в глазах семнадцатилетней девочки.

Динитак? Как странно. Как интересно. Как неожиданно.

— Я должен принести тебе извинения, Фулкари, — сказал Деккерет.

Фулкари никак не могла отдышаться после оказавшегося ужасно длинным пробега по бесконечным закоулкам библиотеки лорда Стиамота, так что не торопилась с ответом. Она на двадцать минут опоздала на аудиенцию короналя, свернув несколько раз подряд не в те коридоры, в результате чего ей пришлось пройти несколько лишних миль. Она еще никогда в жизни не видела такого количества книг и представить не могла, что их может быть столько. А существовал ли хоть один человек, который прочел бы их все? Рядам полок, похоже, не было конца. К счастью, какой-то древний, казавшийся заживо мумифицировавшимся библиотекарь сжалился над ней и провел ее через лабиринт переходов к маленькому кабинету лорда Деккерета в Длинном зале Метираспа

— Извинения? — эхом откликнулась она, как только обрела возможность говорить.

Между ними, как барьер, высился стол Деккерета, а на нем были сложены высокие стопки официальных документов, длинных листов пергамента, каждый из которых был украшен внушительным количеством лент и печатей. Они, казалось, ползли к нему по сверкающей полированной поверхности стола — захватчики, требующие его внимания.

Деккерет казался усталым и даже слегка больным. Сегодня он был одет не в роскошные королевские одежды, а в простую серую тунику, свободно перехваченную поясом на талии.

— Да, Фулкари, извинения. — Он, казалось, выдавливал из себя слова — За то, что я втянул тебя в такие неудачные, несчастные отношения.

Она почувствовала себя сбитой с толку этим заявлением.