Король среди ветвей

Этим утром Король вызвал меня в свой башенный покой. Лицо Короля осунулось, глаза грустны, покрыты тонкими прожилками крови. Он немедля перешел к делу. У него нет ни доказательств вины Королевы, ни свидетельств каких-либо ее прегрешений, однако подозрения и перешептывания вокруг ставят его в положение нестерпимое. И хоть смертоносная ярость Модора не имеет никаких оправданий, он не винит карлика полностью, ибо тот своевременно его предостерег. Король видит три возможных пути. Первый - удалить Тристана от двора. Второй - позволить ему остаться, но запретить видеться с Королевой наедине. Третий - расставить западню и захватить их врасплох. Первый ему противен, и по двум причинам: во-первых, он не хочет наказывать Тристана, не имея никаких доказательств, а он их не имеет; во-вторых, он любит Тристана, как сына, и даже простая мысль об отсутствии племянника болью сжимает его сердце. Второй путь - позволить Тристану остаться, запретив дружить с королевой, столь же неприемлем, но уже по трем причинам: во-первых, Король не желает неправедно лишать Тристана общества Королевы; во-вторых, ему не по душе открыто выказывать свои подозрения, отдавая приказание, которое сделает очевидными происшедшие перемены; и, в-третьих, он не хочет лишать королеву Изольду общества и защиты Тристана, ибо она не только связана с ним сердечной дружбой, что и правильно, но еще и защищена, благодаря ему, от нежелательного внимания со стороны других придворных, некоторые из коих, о чем Король хорошо осведомлен, далеко не так благородны и надежны, как его преданный племянник. А потому, третий путь - западня, - хоть душа Короля и не лежит к нему, остается однако же предпочтительным, ибо, если эти двое и вправду изменили Короне, важно иметь доказательства, прежде чем обвинять их в преступлении, наказуемом смертью.

Король, говоря, оживился, как если бы само произнесение слов наполнило его энергией решимости, однако взгляд его оставался грустным, самоуглубленным и  выражал, - что поразило меня, - словно бы безразличие к стратегии, на которой Король настаивал.

Он знает, сказал Король, что я недолюбливаю Освина, однако же в большинстве отношений тот заслуживает доверия. Освин доложил ему, что Королева тайно встречается с Тристаном - ночью, в плодовом саду. Сенешаль дважды проследовал за ними к месту их свиданий, туда, где стоит у ручья старая яблоня. Там, уверен Освин, хоть сам он того и не видел, они предаются своей вероломной любви. Король намеревается приказать Освину отвести его на это место, а затем отослать сенешаля - под страхом смерти - и укрыться среди ветвей. С собой он возьмет лук и две стрелы.

Моя же задача - проводить Освина до замка, после чего я вернусь и присоединюсь к укрывшемуся на дереве Королю.

План этот ужасно мне не понравился, в нем было нечто чуждое Королю, отдающее Освиным, он походил на заимствованный меч.

Что до меня, я вспомнил о графе Фландрском, который, когда вассал вздохнул в присутствии Графини, приказал избить его и повесить головой вниз в помойной яме.

Король доволен своей решительностью, которая есть ничто иное, как лукавая личина, нацепленная его нерешительностью.

Уже очень поздно, однако мне не заснуть, пока я не запишу удивительные события этой незабываемой ночи.

Вскоре после того, как Король, покинув общество, удалился в опочивальню, я в одиночестве отправился в плодовый сад, где и затаился невдалеке от калитки в частоколе, ожидая Освина с Королем. Вскоре калитка открылась и через нее прошли Король и Освин. Я последовал за ними, держась в отдалении. Блестящий серп луны низко висел в небе - ночь стояла ясная, темная, со множеством звезд. Освин безмолвствовал. Он молча вел Короля по тележным путям, сквозь купы плодовых деревьев, мимо овитых виноградом беседок, через канавы и ручьи; я различал в свете звезд брошенную тележку, груду пустых корзин, поломанное колесо с выросшей между спицами высокой травой. По прошествии времени мы достигли старой части сада, где стояли высокие, с толстыми ветвями яблони. Неподалеку бежал узкий ручей. Освин остановился близ ствола огромной выросшей у ручья яблони. Одна из ее нижних ветвей, густо осыпанная листьями и маленькими незрелыми яблоками, нависала над ручьем. Король вручил Освину лук с колчаном, и резво подпрыгнув, ухватился за ветвь и взобрался на дерево. И поспешно укрылся между срединных ветвей. Потом потянулся вниз за луком и колчаном, кои Освин ему и передал.

- Зачем три стрелы, Сир? - спросил Освин.

- Третью получишь ты, - ответил Король, - если не уберешься в замок. Томас проводит тебя до калитки.

Услышав это, я выступил из темноты. Оскорбленный, стеревший с лица какое ни на есть выражение Освин молча проследовал со мной до калитки и, холодно простясь, удалился. Только когда калитка закрылась, я вернулся садом к яблоне у потока. Я стоял, глядя вверх, на густолиственные ветви, пока Король не приказал мне взобраться наверх, и присоединиться к нему в его бдении.

Когда я устроился рядом с ним на соседней ветке, Король шепотом осведомился: