Король умер, да здравствует король

Прикрыв глаза ладонью, Лариса посмотрела на сидящего на стуле старика. Был он худ, абсолютно лыс и выглядел очень изможденным. При этом Семакин сидел прямо, ровно, и у него не тряслись ни голова, ни руки. На психа же он совсем не походил. Спокойное лицо, сосредоточенный взгляд, четкие, уверенные движения рук – когда Лара вошла, он водил пастельным мелком по альбомному листу, рисуя чей-то портрет. Чей именно, стало ясно в следующее мгновение, когда Лариса подошла поближе и заглянула через семакинское плечо. Умалишенный художник писал Графиню! На портрете она была молодой и прекрасной, такой, в какую он влюбился много десятилетий назад...

– Красивая, правда? – спросил Семакин у Лары, перестав рисовать, но не отрывая глаз от портрета.

– Очень, – честно ответила она.

– А в жизни еще лучше была... – Он перевернул лист и на чистом стал набрасывать контуры лица. – Да и сейчас, наверное, еще красива. Таких женщин ничто не портит, ни седина, ни морщины, они изнутри светятся...

– Почему вы уверены, что она жива? Ведь Эллине Александровне сейчас девяносто с хвостиком...

– Когда она умрет, я почувствую, – ответил он. – И вслед за ней уйду. А то зажился уже... Пора!

– У Эллины Александровны случился инсульт. Она в критическом состоянии.

– А я-то думаю, что мне так плохо последнее время! Сердце так и ноет, так и ноет... – Семакин, поморщившись, приложил сухую ладонь к груди. – А вы, милая, зачем ко мне явились?

– Поговорить об Эллине Берг, – осторожно сказала Лара, боясь, что Семакин начнет допытываться, зачем ей это нужно, но Котя (Константин Сергеевич) не задал ни одного вопроса: казалось, он был только рад с кем-то поговорить о своем кумире.

– Я влюбился в нее в тридцать восьмом, когда еще ребенком был. Эллине тогда двадцать три исполнилось, и она была как никогда прекрасна. И очень успешна! Довоенные годы были ее «золотым веком». Она с огромным успехом выступала в варьете и ресторанах, имела кучу высокопоставленных поклонников и возможность выезжать за границу. Эллина побывала в Болгарии, Польше и даже в Германии. Между прочим, там, на прусской земле, она познакомилась с Марлен Дитрих, которая впоследствии переняла ее образ! – По мнению Лары это было абсолютной чушью, выдуманной «интересничающей» Графиней (Дитрих, насколько она помнила, покинула Германию в 1930 году, сразу после выхода знаменитого фильма «Голубой ангел»), но Лариса ничем не выказала своего отношения к услышанному и продолжала внимательно слушать. – А в Германии Эллина гостила у одного барона, которому вскружила голову. Он даже жениться на ней хотел, но Эллочка вернулась на родину...

– Почему? Она была такой патриоткой?

– Не в этом дело. Как она сама говорила: «Будь мое сердце свободным, я вышла бы за барона не задумываясь, но я влюблена, и мне никто не нужен, кроме моего Малыша...»

– Малыша? – переспросила Лара.

– Она так звала его, своего любовника. Малышом (никогда по имени, я даже не знаю, как его звали, если честно)...

– Он что, был маленького роста?

– Нет, высоченный...

– Тогда почему Малыш?

– Младше Эллины он был. Всего на пару лет, наверное, но все же... В момент их знакомства он был еще студентом, она же привыкла к солидным мужчинам... Все ухажеры, что были у нее до Малыша, пятый десяток разменяли и занимали высокие должности... А тут малолетка... Да еще и студент! – Карандаш в его руке замер, а взгляд переместился с бумаги на квадрат окна. – Они долго встречались. Ссорились, потом опять мирились и снова ссорились. Кроме Малыша, у нее было множество мужчин, но никого она так не любила. Взять хоть того же немца! Он за ней в Москву приезжал, на коленях стоял, молил стать его, но Эллина была непреклонна...

– Откуда вы так много о ней знаете?

– Она мне рассказывала. Не обо всем, но о многом. Когда я ее рисовал... – Семакин прикрыл глаза, заслезившиеся от солнца. – А ее барон в войну большую карьеру сделал. Дослужился до высокого звания, занял какой-то крупный пост в Абвере...

Услышав это, Лара вздрогнула. Как знакомо! Фон Штайнберг был немецким аристократом (отсюда и приставка «фон») и занимал пост в аппарате Абвера. Совпадение?! Или?..

– А вы не в курсе, как звали того немецкого барона? – спросила Лара.

– Гансом, кажется... – Он поморщился. – Я не помню точно, потому что Эллина его всегда называла просто «мой Фон-Барон».

– Неужели это был именно Хайнс фон Штайнберг? – прошептала Лара пораженно.

Котя, услышав ее реплику, поддакнул:

– Да, скорее всего, именно так его и звали. Хайнсом и фоном – точно. Фамилию же не назову...

– А вы не могли бы... – Лариса спешно полезла в сумку за распечаткой газетного портрета фон Штайнберга. – Опознать его по фото?

– Я его ни разу не видел, – покачал головой старик. – Эллочка никогда не водила мужчин домой. Очень дорожила своим личным пространством. Исключение только для Малыша делала...