Король уныния

Я попытался вдохнуть воздух, но затянулся дымом вместо кислорода. Я закашлялся, мои легкие горели, и, по иронии судьбы, именно это вывело меня из этого состояния.

Запахи, жара, паника. Я уже бывал здесь.

Я чуть не погиб, когда мне было десять лет, но мне уже было не десять, и будь я проклят, если позволю другому пожару закончить то, что начал первый. Я моргнул, и все вокруг предстало передо мной в ужасающей ясности. Пламя плясало вокруг меня, распространяясь быстрее, чем мои глаза успевали за ним следить. Его красно-оранжевые языки жадно тянулись ко всему, что попадалось на пути, и они отбрасывали на каменные полы и ребристые потолки хранилища нереальное сияние. Температура поднялась до невыносимого уровня, каждый сантиметр моей кожи молил о помощи.

Тем не менее мои ноги оставались прикованы к полу.

Мой разум вернулся, но тело оставалось замороженным, пока громкий треск, наконец, не разбил мое оцепенение и не заставил меня двигаться.

Я не стал тратить время на то, чтобы проверить, что вызвало звук. Я просто побежал, уворачиваясь от брошенных инструментов и закрывая рот и нос предплечьем. Пламя устремилось ко мне, как муравьи к перевернутой корзине для пикника, и я преодолел половину пути к выходу, прежде чем меня затормозила волна головокружения.

Я споткнулся, но не перестал двигаться. От дыма у меня уже кружилась голова; если я перестану двигаться, то умру.

Я прошел еще десять или около того футов, когда мой взгляд привлекла вспышка черного цвета.

Мое сердце остановилось. Вук.

— Маркович! — я закашлялся от усилий кричать в условиях нехватки кислорода. — Мы должны выбраться отсюда!

Огонь быстро приближался. Если мы не уйдем в ближайшее время, то окажемся в ловушке.

Вук не двигался. Он стоял на месте, его глаза были пусты, а тело так неподвижно, что я даже не видел, как он дышит. Если бы он не стоял, я бы решил, что он мертв.

Уиллоу нигде не было видно.

— Вук! — мне было плевать, ненавидит ли он свое имя. Меня волновало только, дойдет ли это до него.

Но не дошло.

Проклятье.

Я беззвучно выругался, используя все известные мне английские и испанские ругательства, когда сократил расстояние между нами и с силой потащил его к выходу.

Я был в отличной форме. Я регулярно тренировался и набрал приличное количество мышц, но пытаться протащить сто семь килограммов несговорчивого серба через огонь было все равно что пытаться тянуть товарный поезд игрушечной машинкой.

Пот заливал мне глаза. Мои мышцы ослабли и стали вялыми. Расстояние между нами и дверью казалось бесконечным, каждый шаг был сродни восхождению на Эверест.

Часть меня хотела сдаться, лечь на пол и позволить пламени сжечь боль, тревоги и сожаления.

Но если бы я так поступил — если бы не довел нас до выхода, — мы бы погибли. Я больше никогда не увижу Слоан и стану виновником еще одной смерти.

Я не мог этого допустить.

Усилием воли я тащил нас дюйм за дюймом по полу. Я уже не столько дышал, сколько задыхался, а перед глазами мелькали всплески темноты.

Но каким-то образом мне это удалось.

Я не знал, как. Может быть, это была та самая сверхчеловеческая сила, которая позволяла матерям поднимать целые машины со своими детьми, а может, это был последний призыв моего тела перед тем, как оно рухнуло.

Что бы это ни было, оно потянуло нас через выход из хранилища к лестнице. Дверь распахнулась, и внезапно перед моим внутренним взором возникло черно-желтое полотно.

Я мельком увидел буквы FDNY (прим. Пожарный департамент Нью-Йорка), прежде чем кто-то оттащил Вука от меня, а кто-то другой схватил меня за руку, и мы двинулись, пригибаясь, торопясь вверх по лестнице, пока другие члены команды боролись с наступающим огнем.

Я позволил им вести меня, слишком ошеломленный и дезориентированный, чтобы просто следовать за ними, но я оглянулся один раз — на достаточно долгое мгновение, чтобы увидеть, как горит хранилище, моя мечта и все, что с ней связано.

ГЛАВА 38

Это была проводка.

После того как дым рассеялся, и первые спасатели получили ответы на вопросы, я сидел на заднем сиденье машины скорой помощи и тупо наблюдал за происходящим вокруг.

Причина пожара не будет официально установлена до тех пор, пока городские власти и страховая компания не проведут расследование, но я уже слышал обрывистые сведения от пожарных.

Короткое замыкание. Устаревшая проводка — та самая проводка, которую всего два дня назад я сказал электрику сохранить.

Небольшая логичная часть меня говорила, что это не моя вина и пожар все равно бы случился, потому что он не закончил бы переделку проводки, даже если бы я дал ему добро. Но другая, более коварная часть задавалась вопросом, почему я не принял должных мер безопасности, прежде чем открыть хранилище для десятков подрядчиков и подверг их опасности.

Прежде чем начинать строительство, мне следовало убедиться, что все соответствует нормам, но я этого не сделал, потому что был чертовски сосредоточен на сроках.

Одна ошибка, и люди пострадали.