Король уныния

Каждый страх, каждое разочарование, каждое разбитое сердце. Они ждали целую жизнь, чтобы вырваться наружу, и, вырвавшись, не останавливались, пока не испарились все до последней капли, и я опустошенная и обессиленная прижалась к Ксавьеру.

И все это время он обнимал меня, даже когда я испортила, вероятно, очень дорогой свитер и окончательно расклеилась.

— Прости меня, — сказала я сквозь затяжные всхлипы. — Я не… когда я… — Я не любила проникновенных речей, и это свидетельствовало о том, насколько хорошо Ксавьер знал меня, что ему не нужно было ничего из этого, чтобы понять, что я пыталась сказать.

— Тебе не нужно извиняться. Я знаю. — Его руки крепко обхватили меня. — Важно лишь то, что ты здесь.

Я подняла голову, мое сердце заколотилось, когда я посмотрела на человека, который всегда был рядом со мной, так или иначе, с тех пор как он вошел в мою жизнь.

— Я люблю тебя, — тихо сказала я. Я уже говорила эти слова раньше, много лет назад, но в этот раз они прозвучали по-другому. На этот раз они были правильными. — Прости, что мне потребовалось столько времени, чтобы признаться в этом, и прости, что я оттолкнула тебя. Я просто… — Сказала я еще тише. — Я боюсь.

Я любила структуру и рутину. Моя жизнь была построена вокруг тихой гавани, которую я создала для себя после разрыва с Бентли, а то, что было у нас с Ксавьером, — это совершенно неизведанные воды. Они могли либо привести нас в самое прекрасное место, которое мы когда-либо видели, либо сбросить со стофутового обрыва без спасательного плота.

— Я тоже, но именно это и стоит того. — Он убрал прядь волос с моих глаз, его прикосновение было невероятно нежным. — Жизнь была бы довольно скучной, если бы мы каждый день знали, что произойдет.

Я фыркнула.

— Вообще-то, это звучит замечательно. Мне бы это понравилось.

— Ну, ты раскладываешь свою канцелярию по цветам, так что я не удивлен.

Мой неуверенный смех прогнал часть тяжести.

— Умник.

— Полагаю, это одна из тех вещей, которые тебе во мне нравятся. — Ксавьер одарил меня одной из тех кривых улыбок с ямочками, которые я так ненавидела и обожала. — А твое стремление следить за тем, чтобы зеленые маркеры всегда располагались слева от синих, — одна из тех вещей, которые я в тебе люблю. — Он наклонил голову и прижался лбом к моему. — Любовь — это не совершенство, Луна; это несовершенные люди, создающие свою собственную версию счастливой жизни. И хотя я не знаю всего, одно я знаю точно. В каждой версии моего счастливого будущего всегда будет присутствовать какая-то версия тебя.

Слезы навернулись мне на глаза. О, Боже. Я провела двадцать с лишним лет, не умея плакать, а теперь не могла остановиться.

Ксавьер наклонился, чтобы поцеловать меня, но я отпрянула в нехарактерном для меня порыве стеснения.

— Ты не хочешь целовать меня прямо сейчас. Я не в себе.

Я старательно избегала своего отражения в соседнем стекле, но знала, что там увижу: опухшие глаза, красный нос, следы туши на лице и волосы, слипшиеся от пота. Не самый лучший вид для поцелуев.

Ксавьер, успокаивая меня, обхватил мое лицо.

— Я всегда хочу целовать тебя, и ты идеальна именно такая, какая ты есть.

Если бы он был кем-то другим, я бы ему не поверила, но когда его рот коснулся моего, все остальные мысли растаяли. Ветер, почти высохшие слезы, гребаный путь, который я проделала, чтобы попасть сюда… все это не имело значения, когда я запустила пальцы в его волосы и с готовностью ответила на его поцелуй.

Все, через что я прошла, стоило того ради этого момента. И да, пара, целующаяся на вершине Эмпайр-Стейт-Билдинг после своего большого примирения, была таким киношным клише, но, как я уже говорила…

Иногда в ромкомах все было правильно.

ГЛАВА 44

Когда я снова вошел на смотровую площадку и увидел стоящую там Слоан, мое облегчение было настолько сильным, что я не мог пошевелиться целых пять секунд.

Я ждал там несколько часов, и был момент — много моментов, — когда я думал, что она не появится. Я был уверен, что облажался, поставив ей ультиматум, и что я уничтожил свои шансы вернуть ее в будущем.

Но каким-то чудом она появилась, и это было все, что мне нужно, чтобы больше никогда ее не отпускать.

Мы недолго пробыли в Эмпайр-стейт-билдинг. Во-первых, было чертовски холодно. Во-вторых… ну, у нас были дела поважнее.

Мы со Слоан зашли в ее квартиру, не отрывая друг от друга ни рук, ни ртов.

Мы знали тела друг друга так хорошо, что возбудить их было очень легко — мне лишь стоило погладить чувствительное место за ее левым ухом, а ей проскользить от моего живота к груди и плечам.

Наша одежда оставалась на полу от входной двери до ее комнаты, где я толкнул ее на кровать и замер, чтобы запечатлеть ее вид.

Слоан смотрела на меня снизу вверх, ее губы припухли от моих ласк, а глаза сияли так, что у меня сжалось сердце.

Я люблю тебя.

Три слова, произнесенные бесчисленное количество раз бесчисленным количеством людей на протяжении веков. Но, когда они исходили от нее, они были способны поставить меня на колени.