Король уныния

Я снова поцеловал ее, неторопливо прокладывая путь от ее рта к шее и плечам. Затянувшись, я добрался до ее груди, где нежно провел зубами по твердым соскам. По ее телу пробежала дрожь, а стоны превратились в мольбы, пока я лизал, сосал и дразнил ее, пока она не стала умолять меня трахнуть ее.

— Пожалуйста, — задыхалась Слоан. — Ты нужен мне внутри меня. Ксавьер. — Она снова заскулила, когда я наконец отпустил ее груди, чтобы поцеловать ее живот и добраться до ее возбуждения. Она была такой чертовски мокрой, что у меня пересохло во рту.

Я хотел прикоснуться к ней, попробовать ее на вкус, наполнить ее. Я хотел, чтобы каждый ее сантиметр прижимался к каждому моему, и я не мог больше ждать ни секунды.

Я погрузился в нее, как изголодавшийся мужчина, облизывая ее и проникая внутрь, пробовал ее на вкус. Мои пальцы работали в тандеме с моим ртом, и когда я провел языком по ее маленькому нуждающемуся клитору, ее стон отдался прямо в моем уже ноющем члене.

Я нежно втянул ее мягкую плоть в рот, а затем провел языком по ее телу, позволяя ей задавать ритм, пока она не достигла бешеного темпа. Она билась о мое лицо, ее руки запутались в моих волосах, ее бедра двигались все быстрее и быстрее, пока…

Слоан издала крик протеста, когда я отстранился.

— Еще нет, милая. — Я взял презерватив из верхнего ящика ее тумбочки, надел его на свой член и прижал кончик к ее входу. — Я хочу почувствовать, как ты кончаешь, когда я в тебе.

Она сузила глаза, ее лицо раскраснелось от напряжения и оргазма, который откладывался.

— Тогда трахни меня уже.

Я засмеялся, но застонал, когда обхватил ее бедра и наконец погрузился в нее.

Господи. Клянусь, я чувствовал каждый ее миллиметр, когда она принимала меня до самого основания, и она была такой тугой, влажной и идеальной, что я ни за что не поверил бы, что она не создана для меня. Не тогда, когда, находясь внутри нее, я чувствовал себя как дома после долгих лет бесцельных скитаний.

Я трахал ее длинными, медленными движениями, давая ей время привыкнуть, а себе — восстановить контроль, прежде чем набрать темп. При первом же резком толчке из ее рта вырвался визг, за которым последовал задыхающийся вздох, когда я, наконец, нашел ту самую позу, что заставила ее отчаянно вцепиться мне в спину.

Ее бедра подрагивали в такт моему ритму, а изголовье кровати ударялось о стену, когда я трахал ее, превращая нас в месиво из пота и спермы. Шлепки кожи о кожу, стоны Слоан, то, как содрогалось ее тело от моих ударов…

Это было слишком.

Я сдержал еще один стон. Я был готов кончить, но будь я проклят, если она не кончит вместе со мной.

Я не сбавлял темпа, пока мои пальцы нащупывали ее клитор. Он все еще был набухшим и чувствительным от моих предыдущих ласк, и я едва успел коснуться его, как ее мышцы напряглись, а киска сжалась.

Ногти Слоан прочертили болезненные бороздки на моей коже, когда она с громким криком кончила. Я чувствовал ее сокращения каждой клеточкой своего тела, и это потянуло за собой мой собственный мощный оргазм.

Я не смог бы назвать звук, который я издал, даже если бы попытался, но мой оргазм был настолько интенсивным, настолько всепоглощающим, что мой разум отключился на целую минуту, прежде чем реальность медленно вернулась.

Наши лбы соприкасались, моя грудь вздымалась, и я оставался в ней до тех пор, пока каждая судорога и пульсация моего члена наконец не затихла.

Лишь с величайшей неохотой я вышел и избавился от презерватива, после чего снова устроился рядом со Слоан. Я обхватил ее за талию и прижал к себе, успокаиваясь под ровный ритм ее дыхания.

— Мои соседи меня возненавидят, — пробормотала она.

Я рассмеялся, откинув ее волосы назад, чтобы я мог любоваться каждым сантиметром ее раскрасневшегося, довольного лица.

— Только потому, что они завидуют.

— Даже девяностолетняя Ирма? — в ее голосе звучал скепсис.

— Особенно девяностолетняя Ирма. — Я сделал паузу. — Но если ты когда-нибудь задумаешься о тройничке…

— Ксавьер. — Слоан толкнула меня в грудь, ее смех смешался с моим. — Ты ужасен.

— Именно это тебе во мне и нравится.

— Да. — Она вздохнула. — У меня сомнительный вкус.

— Я бы обиделся на это, если бы не был так уверен в своей привлекательной внешности и самовлюбленности. — Я прижался к ее губам. — И, если бы я не любил тебя так сильно.

Лицо Слоан смягчилось.

Мы звучали как одна из тех пошлых парочек, которые она так любила порицать в фильмах, но мне было все равно, и, судя по тому, как она прижалась ко мне, ей тоже.

Мы больше не разговаривали, пока она не задремала. У меня уже заслезились глаза, но я заставил себя не заснуть еще какое-то время, чтобы насладиться моментом: моими объятиями, обнимающими Слоан, ее головой на моем плече, ритмом нашего дыхания, поднимающегося и опускающегося в унисон.

И когда мой взгляд прослеживал изящный веер ее ресниц и довольный изгиб губ, в голове вертелось только одно слово.

Моя.

ГЛАВА 45