Король утопленников

«Политика» понадобилась для заказанной ему обложки сборника «Как заставить свой чайник свистеть антиправительственную музыку?» Каким представляется Глебу идеальное политическое фото? Бывший монах и будущий Пол Пот играет на скрипке — ослепительно белый лицеист. Глеб купил его в парижской подворотне за один евро.

Политический мальчик, заказавший обложку, понравился манерами одаренного неврастеника.

— Был в Анталии, — отвечал он кому-то по телефону, — видел, как турецкие пролетарии строят на своем побережье новые тюрьмы отдыха для немцев.

Ему позвонили снова и спросили, видимо, то же самое.

— Анталийские невольники складывают там массовые дворцы. Побудь халифом неделю! Позолота с кранов сходит за полгода, но возвращается в два дня, — отчитался политический мальчик.

Глеб пожалел, что ему снова не позвонили и не спросили про Анталию в третий раз.

— Я тоже раньше снимал, — вспомнил мальчик, пожимая руку.

— Теперь бросили?

— Могу написать текст «Фотографии, которые я не сделал из отвращения к фотоаппарату».

— Обычно я не делаю «политику», — сразу извинился Глеб, удивленный тем, что именно ему предлагают эту «музыку» оформлять.

— Нам нравятся ваши «жеванные фото», их много висит в сети. Политика это не флаги партий, не фото с митингов. Политика этих обложек должна быть такая: ощущение прекрасной важности твоей и чужой жизни. Счастливая необходимость экспроприировать у системы самого себя. Самоэкспроприация. Мне думается, у вас получится. Не знаю, как это должно выглядеть.

В этом разговоре Глеб чувствовал столько немодного пафоса, как в песнях Высоцкого, которые «крутил» отец или как в папиных же книжках про трудную работу быть богом. Столько пафоса, что от удивления Глеб даже не смог сразу отказаться, обещал подумать и позвонить и теперь вот ходил, высматривал вокруг подходящие обложки.

— Взять хотя бы этих строителей, — объясняя Глебу про политику мальчик кивнул в окно. Там было написано голубым по желтому: «Купи у нас квартиру и получи бейсболку бесплатно!»

— По-моему остроумно.

— Да. Но что они делают?

— Строят дома.

— А зачем?

— Чтобы в них жили люди.

— Ты уверен?

Именно так, решил Глеб, переходя вдруг с «вы» на «ты», он и вербует товарищей.

— Не знаю, есть, конечно, нечестные фирмы, которые, не достроив, сваливают с деньгами вкладчиков, но не все такие, эта фирма, она как называется?

— Я не совсем об этом. Им ведь, даже самым честным, абсолютно все равно, будет ли там кто-то жить. Сколько купленных квартир в Москве пустует? Значит, они действуют ради прибыли, а не чтобы там кто-то жил.

— Да откуда мы знаем? — сопротивлялся Глеб. Такой ход мысли казался ему оскорбительно примитивным.

— Вообрази себя, входящим в их офис с классическим чемоданом долларов в руке. Миллион долларов США, который они рассчитывали поиметь с продажи квартирных метров. Предложи им чемодан просто так, а дом, если им так нравится строить, пусть выстроят бесплатно и бесплатно же подарят любым желающим. Ведь прибыль уже у них. Как ты думаешь, сколько этажей они возведут из чистой любви к людям и интереса к делу? Целью любой фирмы является прибыль, а не результат. То есть прибыль и есть результат и ему не обязательно ни с какой пользой совпадать.

Этих рекламных букв в окне Глеб никогда не замечал и не смог бы сказать, как давно они появились. Про само окно его приятель Шрайбикус сочинил такой стих:

На стене висит окно

Очень страшное оно

А вокруг него обои

Их наклеили мне гои.

Это я окно повесил

И поэтому я весел.

Стих, правда, в его жж, назывался «Всякое окно», а не именно это, а в английском переводе и вовсе «Windows», во множественном то есть числе. Шрайбикус вел журнал на двух языках.

Что известно Глебу о Шрайе? Из быстро распавшейся семьи советских филологов, евреев по национальности. В школьном возрасте начал печатать первые стихи в детской газете, оправдывая выпадание рифмы словом «рэп». Время было уже перестроечное. Потом статьи о том, как ездил в гости во Францию и что там теперь носят-кушают. Вторая статья называлась «Привет, Депеш Мод!». Во Франции мальчику повезло оказаться на их концерте. Одноклассников не любил за слабое знание английского и дурацкую фразочку: «Лучше взять у негра в рот, чем заслушать Депеш Мод!», которую они частенько царапали на столах. После закрытия детской газеты и окончания школы сочинял постмодернистские стихи и выступал с ними по клубам в паре с диджеем- наркоманом. Из того творчества чаще всего вспоминает строку «Самка Луны воет в небе, беззвучно сияя» и свою победу на конкурсе, для которой потребовалось взять из стоящих подряд на полке книг триста случайных фраз и вставить между ними слово «Поэтому». Кроме стихов делал вид, что учится на журфаке. Заболел там впервые венерической болезнью. Однажды после выступления у клуба был серьезно избит двумя неизвестными, несколько раз давшими его лицом о стальной гараж-ракушку.