Король в моем плену

Рейсвальд всегда думал о себе как о человеке чести. Сейчас именно честь удерживала его от желания броситься, ухватить стальной хваткой, подмять под себя и присвоить. Утолить дикую жажду, и чтобы она стонала от наслаждения под ним, от его размашистых стремительных движений.

На ощупь король пробрался в купальню, запер за собою дверь. Парой взмахов достиг почти болезненной разрядки, не принесшей облегчения. Долго сидел в остывающей воде, стараясь упорядочить дыхание. Не думать, не вспоминать. Наверное, произошедшее наслано колдовством, исходящим из тела ведьмы. Оно зажгло кровь, заставило забыть о той, ради которой он ныне отбывает долг. Что ж, Рейсвальд будет противостоять магии до последнего, сделает все, что в его силах, и больше.

Ведьма стояла подле окна, задумавшись, одетая в длинную бежевую рубашку до пят в мелкий фиолетовый цветочек. Увидев Рейсвальда, отошла к кровати, забралась под одеяло со своей стороны. Хмурый король, переодетый в ночную одежду, устроился на противоположном краю.

Эвитерра бесшумно лежала, устремив голубые глаза в потолок. Король старался не двигаться, хотя сон не шел. Ведьма встрепенулась, повернулась к Рейсвальду и сказала:

— Завтра с утра я должна удалиться на слет. Присмотри за Миком, пожалуйста. Пусть займется чем-нибудь полезным.

— Можете не беспокоиться, госпожа. Мик под моим надзором.

— Рейсвальд?

— Да, госпожа?

— Прости за мое поведение сегодня утром. Я не должна была… реагировать столь остро. Все в прошлом.

— Я не хотел причинять вам боль, Эвитерра.

— Спасибо… — прошептала она. — Простые слова, но они много значат для меня.

Кажется, заплакала. Беззвучно, только плечи затряслись. Старалась, чтобы он не услышал.

Рейсвальд поморщился, как от ноющей зубной боли, наблюдая за скрюченной фигуркой на другой стороне кровати, затем преодолел разделявшее их расстояние и бережно обнял одной рукой вздрагивающую ведьму. Она всхлипнула, затем крепче прижалась к нему, обвила рукой за талию, уткнулась мокрым носом в грудь.

— Пожалуйста, не плачьте, Эвитерра. Вы рвете мне сердце.

Ее запах. Нельзя подпускать близко эту девушку, душа ноет от ее присутствия, и одновременно пальцы самовольно сжимаются, притягивая плачущую ведьму.

Так получилось, что, дожидаясь, пока она успокоится и ровно задышит, король, одурманенный близостью, закрыл глаза и стремительно соскользнул в объятия глубокого уютного сна.

Просыпаться, уткнувшись в плечо сладко спящего Рейсвальда, наслаждаться теплом крепкого тела было настолько упоительно, что я сжалась в комок, прикусив губу. Приказала себе не привыкать к близости любимого человека, слишком больно будет оторвать его от себя. Во второй раз.

Рейсвальд буквально вцепился в меня во сне. Прижался всем телом, горячо дышал над ухом. Потребовалось немало усилий, чтобы поднять тяжелые руки, подсунуть вместо себя подушку и выбраться на волю.

Волосы отросли за ночь до лопаток. Тело ныло от отсутствия нормального массажа, высвободившего бы остатки магии. И поясницу тянуло неприятной пустотой. Ведьмы и колдуны чувственны не из-за развратной натуры, приписываемой нам молвой. Разрядка позволяет выпустить магию, собирающуюся в глубинных мышцах таза. Ничего не поделаешь, когда Рейс рядом, я и подумать не могу о близости с кем-то другим. Как-нибудь справлюсь, ведь от общества короля я отказаться не в силах.

Подправила внешность, вновь став блондинкой с идеальным цветом лица, розовыми щечками и голубыми глазами. Илстин на слете обязательно прокомментирует мою ветреность. Сам он ходит в одном и том же образе уже сорок лет. Еще бы!

Великий волшебник Илстин хорош настолько, что перехватывает дыхание. Он идеален от макушки до кончиков начищенных до блеска туфель. Белые длинные волосы ниспадают до поясницы, лиловые глаза в обрамлении темных ресниц высокомерно не одобряют окружающих, аристократическое лицо застыло в выражении снисходительной властности. Высокий рост, широкие плечи, королевское достоинство — вот он, Илстин.

Мой удел — никогда не быть довольной собственной внешностью, манерами, жизненными решениями. Если человека однажды отвергли, то довольно сложно принять себя таким, как есть. Я пыталась отучиться от вечного стремления угодить, но некоторые комплексы пустили слишком глубокие корни.

Ладно, поеду блондинкой, и пусть Илстин упражняется в остроумии. Если не по этому поводу, то найдет другой. Учителю не угодить никогда — вот урок, извлеченный из семи лет обучения.

Лиловое платье со смелым вырезом, расшитое серебряными цветами, черная как ночь шаль с блестками алмазной крошки. Теперь вперед, на балкон, где уже дожидается зависшая в воздухе карета без лошадей. Открыла дверцу из драконьей кости, устроилась на алом сиденье из сафьяна.

И оглянулась с тоской на спящего Рейса. Он крепко прижимал оставленную вместо меня подушку, мышцы на спине бугрились, перекатываясь под кожей. Он хмурился, сжав в полоску рот. Знать бы, что снится королю…