Король в моем плену

— Не собираюсь указывать вам, как выглядеть. Я молчал, даже когда вы ежемесячно превращались из рыжей в блондинку, в шатенку, затем в брюнетку и обратно. Пережил даже фазу с голубыми волосами, не сказав ни слова. Поймите, Эвитерра, выбранный волшебником образ должен стать второй натурой, чтобы по утрам возвращать себе личину, не тратя ни малейших усилий. Магии всего лишь требуется беспрепятственно течь по телу тонкой пленкой, пытаться с помощью нее выправить физические габариты. Иначе это непростительная трата потоков на личные нужды. — Илстин бросил мимолетный, но весьма выразительный взгляд на пышную грудь в вырезе моего платья.

— Мне казалось, обучение закончено и мы теперь на равных, — нервно ответила я, одергивая себя, приказывая не поддаваться влиянию учителя.

— Милая Эвитерра, — Илстин остановился, накрыл рукой мою ладонь на своем локте и чуть сжал, — вы ошибаетесь. Связь между ученицей и учителем не разрывается с окончанием учебы. Я всегда буду ответственен за ваше благосостояние так же, как Ннанди присматривает за Гету, Хасан за Хафсой, Сэм за Маросдилью. По поводу же отношения на равных — буду несказанно рад увидеть, что вы повзрослели и не совершаете больше импульсивных поступков. Как только случится это знаменательное событие, вы, несомненно, заслужите мое глубочайшее уважение.

Отвернулась, чтобы учитель не увидел удушающую волну краски, залившую лицо. Два артефакта за последнюю неделю! Король в моем плену! Да Илстин в блин меня раскатает за несдержанность. Вновь запрет в своем замке и будет опекать, как нежный зеленый росток.

И Рейс…

Ироничный взгляд черных глаз, тяжелое дыхание, горячие руки на моей спине, разминающие тело до сладкой неги в груди… В наших отношениях что-то сдвинулось, его близость — словно живительная вода для иссушенной разлукой души, я не могу от него отказаться!

Если Илстин узнает о событиях последних дней, с королем можно попрощаться. Последний артефакт на горизонте, возможность выгорания — как только учитель заподозрит правду, он отправит Рейса в Бретель, и тот будет отбывать тридцать дней, служа мне издалека в объятиях Катрин…

От одной мысли об этом меня скрутила дикая боль.

Не отдам!

Главный зал поражал пышно цветущим летом, раскинувшимся в застекленной оранжерее, буйством красок посреди заснеженных пиков гор, окружающих дворец. По стенам вились лианы, цвели влажные яркие орхидеи, гроздьями выглядывая из-за широких мясистых листьев. Обросшие зеленым мхом деревья тянулись к теряющимся в высоте потолкам. Большекрылые бабочки порхали в воздухе — голубые, черные, пестрые, норовившие сесть на плечо каждому вошедшему. Одна из них — красавица с черным глазом на алом крыле устроилась на отвороте камзола учителя, раскрывая и закрывая крылья. Илстин бережно протянул ей палец, позволил перебраться на него и отпустил.

Я спрятала улыбку — все же у ледяного волшебника свои слабости. Илстин любил животных. Его замок давно можно назвать больницей для покалеченного зверья — от слепого орла до трехлапой лисы. Учитель трогательно заботился о тех, кого был не в силах излечить. Не считая нашего общего секрета — волшебных существ, которых мы с Илстином выхаживали в тайне от ковена магов. Наверное, и я для него была раненой зверушкой, нуждающейся в опеке.

Среди великолепия красок болтали, смакуя вино, остальные двенадцать чародеев. Маро первая обернулась, заметила меня и закричала:

— Эви пришла!

— Маросдиль!

Бросилась в объятия, пахнущие финиками и солнцем, зарылась в черные кудри, прижалась к пышной груди подруги.

— Опять блондинка? — поморщилась она. Маро предпочитала восточную красоту. Потом наклонилась к уху и прошептала: — Как твой Ваня поживает? Вы уже того?

— У тебя только одно на уме, Маро!

— Признайся, и у тебя тоже! — рассмеялась подруга, и я густо покраснела. Что поделать, если великолепная ведьма была совершенно права?

Ннанди уже переминалась сзади с ноги на ногу, дожидаясь своей очереди.

Я обернулась и повисла на более высокой волшебнице, обняв ее особенно крепко.

— Ннанди! — сказала, одним словом выражая радость и поддержку.

Она расцвела, улыбнулась широченной белозубой улыбкой, прозвенела золотыми сережками в мочках.

— Приезжай к нам, Эви, подальше от противной зимы. У нас к волшебникам относятся как следует, отдохнешь хорошенько.

Ннанди и Гету считались божествами окружающих племен. Для них выстроили дворец и ежедневно приносили к алтарю лучшие фрукты и дичь. Сильнейшие воины считали за честь обучаться у Гету, девушки же стремились стать избранными Ннанди в прядильщицы.

Я навещала их год назад и уже через неделю почувствовала себя растекшейся негой амебой, у которой даже желаний не осталось, так как расторопные слуги усердно занимались их предугадыванием. Наверное, нужно обладать железным характером, чтобы выдержать проверку подобным обожанием.

Улыбчивая Хафса с подведенными сурьмой глазами и алыми губами перехватила меня у Ннанди для приветствия.

— Почему мне кажется, что Маросдиль слышала новость, которой со мной еще не поделились? — ревниво спросила она.