Король-ворон

Он развернул телефон экраном к Блу, чтобы она могла читать донесения Робопчелы. Текст поступал урывками и носил до странного разговорный характер, описывая медленное продвижение Ломоньера так же, как Генри описывал им грядущую продажу артефакта. Мысли Генри, изложенные на экране. Какая-то чудная и особенная магия.

Пока они все читали, Гэнси расстегнул куртку и притянул Блу к себе, укрыв ее от холода. Это тоже была чудная и особенная магия – легкость, с которой он это проделал, и тепло его тела, и его сердцебиение, отдававшее ей в спину. Он прикрыл ладонью ее раненый глаз, будто защищая от чего-то, но на самом деле это было лишь предлогом, чтобы прикоснуться к ней.

Генри никак не отреагировал на это публичное проявление близости. Он постучал пальцами по экрану телефона. Экран мигнул несколько раз и выдал какое-то сообщение на корейском языке.

– Ты не хочешь… – начала было Блу и заколебалась. – Может, тебе стоило бы переночевать у кого-то из нас?

Лицо Генри осветила удивленная улыбка, но он покачал головой:

– Нет, я не могу. Я должен вернуться в Литчфилд, капитан всегда должен быть на своем судне. Я не прощу себе, если они придут искать меня и вместо этого найдут Ченга-второго и остальных. Робопчела будет сторожить, пока мы не сможем…

Он покрутил в воздухе указательным пальцем, вероятно, так обозначая что-то вроде встречи.

– Завтра? – предложил Гэнси. – Я буду обедать с сестрой. Пожалуйста, приходите оба.

Ни Генри, ни Блу не требовалось отвечать вслух; Гэнси знал, что, раз уж он попросил их прийти, они стопроцентно придут.

– Я полагаю, мы теперь друзья, – констатировал Генри.

– Вероятно, – ответил Гэнси. – Джейн говорит, что так должно быть.

– Так должно быть, – согласилась Блу.

Теперь в улыбке Генри появилось что-то новое. Что-то искреннее, удовлетворенное – а также и нечто большее, не поддававшееся словесному описанию. Он сунул телефон в карман:

– Отлично, отлично. Горизонт чист; я покидаю вас. До завтра.

Глава 39

В ту ночь Ронан не видел снов.

Проводив Блу и Гэнси, он привалился к одной из колонн на парадном крыльце и смотрел на своих светлячков, подмигивавших ему в прохладной темноте. Все его чувства обострились до такой степени, как никогда не бывало при бодрствовании. Так обнажить пульсировавшую в нем энергию он мог только тогда, когда спал. Но это был не сон. Это была его жизнь, его дом, его ночь.

Через какое-то время он услышал, как за спиной у него открылась дверь, и на крыльцо к нему вышел Адам. Они молча смотрели на танцующие огни над полями. Было нетрудно заметить, что Адам напряженно что-то обдумывал. В Ронане волной поднимались слова и тут же лопались, будто мыльный пузырь, так и не вырвавшись на свободу. Он чувствовал, что уже задал вопрос, но не в его силах было еще и ответить на него.

Из леса вышли три оленя и замерли у самого края пространства, куда еще доставал свет фонаря над крыльцом. У одного из оленей, красивого белого самца, были большие ветвистые рога. Он смотрел на них, а они – на него, и Ронан больше не мог терпеть.

– Адам?

Когда Адам поцеловал его, это было словно гнать на превышенной скорости и ощущать каждый новый рывок спидометра, все быстрее и быстрее. Это было словно заново переживать каждую из его сумасшедших ночных поездок с открытыми окнами, и мурашками по коже, и стучащими от холода зубами. Ребра Адама под его руками, и рот Адама поверх его рта, опять, и опять, и опять. Щетина на губах, и остановка, чтобы отдышаться, чтобы Ронан мог перезапустить свое сердце. Они оба – как изголодавшиеся звери, но голод Адама был более давним.

В доме они сделали вид, будто собрались спать, но спать не стали. Они растянулись на диване в гостиной, и Адам изучал края татуировки, покрывавшей спину Ронана, все эти дивные и устрашающие заостренные края и линии, крючьями цеплявшиеся друг за друга.

– Unguibus et rostro[23], – произнес Адам.

Ронан прижал пальцы Адама к своим губам.

Он больше никогда не хотел засыпать.

Глава 40

В ту ночь демон не спал.

Пока Пайпер Гринмантл спала урывками и видела во сне грядущие торги и свое восхождение к славе в обществе торговцев магическими артефактами, демон развоплощал.

Он развоплотил физические формы Кэйбсуотера – деревья, животных, папоротники, реки и камни, но он также развоплотил призрачные образы леса. Воспоминания, плененные в рощах, песни, создававшиеся только ночью, крадущийся восторг, приливом и отливом плескавшийся вокруг одного из водопадов. Все сновиденное и подаренное этому месту было повернуто вспять и стерто.

Сновидца он прибережет напоследок.

Сновидец будет сопротивляться.

Они всегда сопротивлялись.

Пока демон разматывал и развоплощал витки и клубки сновидений, он не раз и не два наталкивался на нити своей собственной истории, пронизывавшей густую растительность. История его происхождения. Эта плодородная земля, обогащенная энергией силовой линии, годилась не только для выращивания деревьев и королей. Она также отлично выращивала демонов, если на нее пролить достаточно враждебной крови.