Король зимы

Без сомнения, Мерлин узнал обо всем от человека, с которым шептался в толпе на заднем дворе, и только он мог осмелиться на то, на что не решились бы ни один мужчина, ни одна женщина. Только для Мерлина Остров Смерти не был страшен. Что же еще могло заставить его исчезнуть так стремительно? Через день или два, полагал я, он вернется в Дурноварию с Нимуэ, спасенной и вылеченной. Так должно быть!

— Молись Богу, чтобы это случилось, — проговорил Бедвин, — молись о ней.

— А что же произошло с Сэнсамом? — спросил я, страстно желая услышать самое худшее.

— Официально он наказан не был, — сказал Бедвин, — но Гвиневера убедила Артура убрать его с места королевского священника при Мордреде, а затем умер старик, состоявший при храме Священного Терновника в Инис Видрине, и я смог убедить нашего новоиспеченного епископа отправиться туда. Он согласился с неохотой, но прекрасно понимал, что нажил себе в Дурноварии слишком много врагов. — Бедвин был явно рад падению и удалению Сэнсама. — Он потерял здесь свое влияние и вряд ли когда-нибудь вновь обретет его. Если только он не хитрее, чем я о нем думаю. Он как раз из тех, кто нашептывает, что Артура надо принести в жертву во имя спасения Думнонии. В нашем королевстве, Дерфель, есть тайная группка людей, которые считают, что ради спасения головы Артура воевать не стоит.

Я старательно обошел лежавшего в луже собственной рвоты солдата. Пьяный застонал, попытался поднять голову и снова плюхнулся в вонючую жижу.

— Кто же, кроме Артура, может, по их мнению, править Думнонией? — спросил я, когда мы отошли достаточно далеко, чтобы пьяный нас не мог услышать.

— Хороший вопрос, Дерфель. Кто же? Горфиддид, конечно, или его сын Кунеглас. Некоторые произносят имя Герайнта, но он сам этого не желает. Набур даже предложил мне. Нет, ничего определенного он не говорил, только намеки. — Бедвин хихикнул. — Но разве могу я быть острасткой для наших недругов? Нам нужен Артур. Никто другой не сможет сдержать это сжимающееся кольцо врагов, Дерфель, но народ этого не понимает. Все винят его в хаосе, но, будь у власти кто-нибудь другой, неразберихи было бы больше. Мы — королевство без настоящего короля, поэтому каждый честолюбивый негодяй косится на трон Мордреда.

Я остановился рядом с бронзовым бюстом, чем-то похожим на Горфиддид а.

— Если бы Артур просто женился на Кайнвин... — начал я.

Бедвин перебил меня.

— Если бы да кабы, Дерфель, — усмехнулся он. — Если бы отец Мордреда был жив, если бы Артур отсек Горфиддиду голову, а не руку, все было бы по-другому. История, к сожалению, не делается по слову «если». Но, возможно, ты прав. Женись Артур на Кайнвин, жили бы мы теперь в мире и благоденствии, а голова Эллы торчала бы на острие копья в Кар Кадарне. И все же как долго, по-твоему, Горфиддид терпел бы триумф Артура? Подумай, почему Горфиддид дал согласие на этот брак?

— Ради мира? — предположил я.

— Ничего подобного. Горфиддид позволил Кайнвин обручиться, потому что надеялся, что ее сын, а его внук в будущем станет править Думнонией вместо Мордреда. Мне казалось, это так очевидно.

— Но не для меня, — пожал я плечами, ведь в Кар Свосе, когда Артур обезумел от любви, я был простым копьеносцем в его страже, а не капитаном, имевшим право судить о мотивах действий королей и принцев.

— Нам нужен Артур, — повторил Бедвин, глядя мне прямо в глаза. — И если Артуру нужна Гвиневера, пусть будет так. — Он снова двинулся вперед, кружа по двору. — Я бы предпочел в качестве его жены Кайнвин, но не мне делать выбор. Теперь ей, бедняжке, придется выйти замуж за Гундлеуса.

— За Гундлеуса! — Я выкрикнул это имя слишком громко, испугав пьяного солдата. — Кайнвин выходит замуж за Гундлеуса?

— Церемония их помолвки состоится через две недели, — спокойно сказал Бедвин, — во время Лугназада. — Лугназад был посвящен богу света Ллеу и считался летним праздником плодородия, поэтому помолвка, совершенная в дни празднования, сулила счастье. — Они поженятся поздней осенью, после войны. — Бедвин осекся, сообразив, что последние его слова как бы предрешают победу Горфиддида и Гундлеуса, а свадьба, таким образом, одновременно станет и празднованием их победы. — Горфиддид поклялся преподнести Гундлеусу в качестве свадебного подарка голову Артура, — тихо добавил Бедвин.

— Но Гундлеус уже женат! — возразил я, удивляясь собственной горячности.

Может, все из-за того, что перед моим взором стояла хрупкая в своей красоте Кайнвин? Я все еще носил под нагрудной пластиной подаренную ею брошь. Но, убеждал я себя, Кайнвин здесь ни при чем, а раздражение вызывал во мне Гундлеус, которого я ненавидел.