Король зимы

Под грудой камней оказался настил из толстых досок. Когда их подняли, открылся каменный колодец, куда были втиснуты кожаные мешки, набитые золотом: тяжелые золотые монеты, золотые статуэтки, золотые торквесы, золотые броши, золотые браслеты, золотые булавки — золото, привезенное сюда сотнями пилигримов, жаждавших благословения Господня. Артур заставлял монахов учитывать и тщательно взвешивать каждую драгоценную вещицу, чтобы все до последней монетки было зафиксировано в расписке, которую он даст монастырю. Он оставил моих людей наблюдать за ведением счета, а сам повел мокрого и бессильно протестующего Сэнсама к священному терновнику.

— Прежде чем совать нос в дела королей, лорд епископ, научись выращивать и выхаживать терновник, — сказал Артур. — Ты не будешь возвращен на должность королевского священника, а останешься тут и научишься как следует вести домашнее хозяйство.

— Покрой почву торфом, — посоветовал я ему. — Пусть корни живут во влаге, пока дерево приживется. И не делай из него садовый цветок, епископ, дерево этого не любит. Потому и умирали те терновники, которые ты сажал. Ты выкапывал их в неправильное время. Приноси деревья из леса зимой и рой им хорошую яму, положив в нее навоз и солому, и у тебя вырастет настоящее чудо.

— Прости их, Господи! — провозгласил Сэнсам, падая на колени и возводя глаза к слезившимся небесам.

Артур собирался взойти на Тор, но сначала постоял у могилы Норвенны, ставшей местом паломничества христиан.

— Эта женщина не заслужила таких страданий, — сказал он.

— Все женщины страдают незаслуженно, — вставила Нимуэ, которая последовала за нами к могиле, устроенной вблизи священного терновника.

— Нет, — возразил Артур. — Страданий не заслужил никто из людей. Не только женщины, но и мужчины. Но эта женщина особенно, и за нее надо отомстить.

— У тебя была возможность отомстить, — резко сказала Нимуэ, — а ты оставил Гундлеусу жизнь.

— Потому что надеялся на мир, — проговорил Артур. — Но в другой раз он умрет.

— Твоя жена, — процедила Нимуэ, — обещала его мне. Артур вздрогнул, зная, как жестоко ненавидит своего врага Нимуэ, но молча кивнул.

— Он твой, — сказал Артур, — обещаю.

Он повернулся и под проливным дождем повел нас на вершину Тора. Нимуэ и я возвращались домой. Артур — навестить Моргану.

Войдя в замок, он обнял свою сестру. Золотая маска Морганы тускло вспыхивала в свете молний, ее шею обвивало ожерелье из медвежьих когтей, привезенное Артуром в прошлый раз из Беноика. Моргана прижалась к нему и счастливо замерла. Я оставил их одних. Нимуэ, будто никогда и не покидала Тор, привычно нырнула в маленькую дверь заново отстроенных комнат Мерлина, а я по дождю побежал к хижине Гудована. Старик сидел у своего рабочего стола, но руки его были неподвижны. Он был слеп, хотя и утверждал, что все еще может отличить свет от тьмы.

— А теперь тьмы все больше и больше, — печально сказал он, затем улыбнулся. — Ты, наверное, уже слишком могуч, Дерфель, чтобы помериться со мной силой?

— Можешь попробовать, Гудован, — рассмеялся я, — но ничего хорошего не жди.

— А разве прежде было по-другому? — хихикнул он. — Мерлин говорил о тебе, когда приходил сюда на прошлой неделе. Он пришел, поговорил с нами, оставил нам еще одну кошку, как будто у нас их недостаточно, и ушел. Так спешил, что даже на ночь не остался.

— Ты знаешь, куда он направился? — спросил я.

— Он ведь не скажет. Но как ты думаешь, куда? — Гудован оживился. — Искать Нимуэ! Во всяком случае, я так считаю, хотя, по правде, с чего это он должен броситься искать какую-то глупую девчонку? Взял бы рабыню, вот и все.

Старик замолчал, и внезапно мне показалось, что он вот-вот расплачется.

— Ты знаешь, что умерла Себила? — продолжал он. — Несчастная женщина. Ее убили, Дерфель! Убили! Перерезали горло. Никто не знает, чьих это рук дело. Какой-то случайный прохожий. Мир становится собачьим дерьмом, Дерфель! Собачьим! — Он запнулся и умолк, забыв, казалось, о чем говорил, но потом снова подхватил утерянную нить своей мысли. — Мерлин должен взять рабыню. Их, благодарных и за мелкую монетку, тут в городе полно. Я, помню, хаживал в дом у старой мастерской Гвилиддина. Там есть милая женщина, хотя сейчас мне сподручней болтать, чем подпрыгивать на кровати. Старею, Дерфель.

— Ты не выглядишь старым. А Мерлин не ищет Нимуэ. Она здесь.

Громыхнул гром, и рука Гудована потянулась к кусочку железа, который он сжал, защищаясь от зла.

— Нимуэ тут? — с изумлением воскликнул он. — Но мы слышали, что она на Острове!

Он снова коснулся железного бруска.

— Была, — спокойно сказал я. — Но теперь ее там нет.

— Нимуэ... — Он произнес это имя неуверенно. — Она останется здесь?

— Нет, сегодня же мы все отправляемся на восток.

— И оставляете нас одних? — обидчиво протянул он. — Мне не хватает Хьюэла.

— И мне тоже.

Он вздохнул.

— Времена меняются, Дерфель. Тор уже не тот, каким был раньше. Мы все теперь старые, а детей здесь не осталось. Мне недостает их, и бедняге Друидану не за кем гоняться. Пеллинор бормочет что-то несуразно напыщенное, а Моргана становится жестче и непреклоннее.