Король зимы

— Если бы я не любила тебя так сильно, брат Дерфель, то давно снесла бы тебе голову, а тело скормила собакам. — Она закусила губку. Игрейна сегодня была очень привлекательной в своем сером плаще, отороченном мехом выдры. Она все еще не беременна, выходит, не помогло зелье из мочи младенца. Или Брохваэль все время проводит с Нвилл? — В семье моего мужа часто толкуют о каком-то скандале, связанном с нашей двоюродной бабкой Кайнвин. Но что все же произошло?

— Не знаю человека, который бы так мало был окружен скандалами, как Кайнвин, — сурово сказал я.

— Но Кайнвин так никогда и не вышла замуж, — заметила Игрейна.

Я натянул рукав на обрубок руки, очень чувствительный к холоду.

— История Кайнвин слишком длинна, — уклончиво ответил я и наотрез отказался говорить о ней сейчас, несмотря на приставания Игрейны.

— Хорошо, а Мерлин нашел Котел? — перевела разговор моя королева.

— И до этого дойдем в свое время, — заупрямился я.

Она воздела руки к потолку.

— Ты приводишь меня в ярость, Дерфель. Если бы я вела себя как настоящая королева, мне должно было бы взять твою жизнь.

— Если бы я не был древним и хилым монахом, леди, то отдал бы ее тебе с радостью.

Она расхохоталась и, отвернувшись, стала смотреть в окно. Листья на маленьких дубках, посаженных братом Маелгвином, слишком рано пожухли, а леса в низине были полны ягод. Это предвещало суровую зиму. Саграмор как-то рассказал мне, что есть места, куда никогда не приходит зима. Очередная его выдумка вроде существования каких-то кроликов. Раньше я считал, что в раю тепло, но святой Сэнсам утверждает, будто рай должен быть холодным, потому что ад горячий. Наверное, он прав. У меня уже не осталось никаких надежд и желаний. Игрейна вдруг повернулась ко мне.

— Никто и никогда не устраивал мне шалаш для Лугназада, — тоскливо проговорила она.

— Но у тебя он есть каждый год! — возразил я.

— Его делают рабы по принуждению. Я говорю о шалаше, сплетенном руками любимого из ивы и украшенном скромными цветами наперстянки. Мерлин сердился, что ты с Нимуэ занимался любовью?

— Он не был ревнивым. Не то что остальные. Артур или я. Но к концу жизни понимаешь, что это не так уж важно. Мы стареем, а молодые смотрят на нас и не могут вообразить, что мы способны были целые королевства кинуть к ногам возлюбленной, словно кольцо любви.

Игрейна озорно сверкнула глазами.

— Горфиддид называл Гвиневеру шлюхой. Она и была ею?

— Ты никогда не должна произносить таких слов.

— Хорошо, не стану оскорблять твой невинный слух. Была ли Гвиневера той, кем называл ее Горфиддид?

— Нет, — твердо сказал я.

— Но она была верна Артуру?

— Узнаешь, — насупился я.

Она показала мне язык.

— Ланселот стал митраистом? — зашла она с другого боку.

— Погоди, и узнаешь, — не сдавался я.

— Я ненавижу тебя!

— А я твой самый верный слуга, прекрасная леди, — сказал я, — но твой слуга устал, а чернила замерзли. Обещаю тебе написать продолжение истории.

— Если Сэнсам позволит, — хмыкнула Игрейна.

— Позволит, — уверенно ответил я.

Святой в последнее время увлечен послушником, которого сделал священником и нарек святым. Святой Тудвал, как мы теперь должны его называть, пытается научиться читать. Боюсь, он сможет тогда разобраться в моих писаниях, если, конечно, сумеет одолеть грамоту. А пока, во имя Господа и потакая нетерпеливому любопытству возлюбленной королевы Игрейны, я продолжу историю Артура, моего дорогого лорда, моего друга, моего военачальника.

* * *

На следующий день мы с Галахадом оказались нежеланными гостями Горфиддида. Пока друид Иорвет, желая умилостивить богов, разбрасывал семена одуванчика, воины короля убили быка, потом привязали трех пленников к шестам и задушили их. Четвертого предсказатели закололи копьем и долго плясали вокруг мертвых тел, а короли, принцы и вожди опускали наконечники своих копий в кровь, слизывали ее и размазывали по щекам. Галахад крестился, а я думал о Кайнвин. Она не явилась на церемонию. Впрочем, здесь не было ни одной женщины. Авгуры, толковал мне Галахад, видят добрые предзнаменования для Горфиддида, но мне было все равно. Я вспоминал блаженное, серебристо-легкое касание пальчика Кайнвин.

Нам привели лошадей, принесли наше оружие и щиты, и сам Горфиддид проводил нас до ворот Кар Своса. Пришел и его сын Кунеглас.

— Передайте любовнику шлюхи, — рявкнул Горфиддид, — что войны можно избежать только одним способом. Пусть Артур предстанет в Лугг Бейле перед моим судом, и я вынесу приговор, который смоет пятно с чести моей дочери.

— Я передам ему, лорд король, — ответил Галахад.

— У Артура все еще нет бороды? — с оскорбительной ухмылкой спросил Горфиддид.

— Да, лорд король, — спокойно сказал Галахад.

— Раз я не смогу сплести поводок пленника из его бороды, скажи, чтобы он отрезал рыжие волосы своей шлюхи и сам сплел себе поводок.

Кунеглас был явно смущен грубостью отца, но молчал.

— Скажи ему это, Галахад Беноикский, — продолжал Горфиддид, — и обещай, что, если он выполнит мои условия, я позволю его обритой шлюхе свободно покинуть Британию.

— Принцесса Гвиневера будет свободна, — эхом повторил Галахад.