Королей убивают неудачники

Раскоряка, в которую стал Завацкий, даже пародией не являлась: куража не хватало, вдохновения. Кто-то из разбойников вздохнул, кто-то отвел глаза с досадой. Дернула же чужинца нелегкая так позориться...

Ветер хлопал знаменами: разбойничьей мешковиной и рыцарским шелком. Порыв ударил с удвоенной силой, и зрители ахнули: Айши покачнулся. Тем, кто наблюдал за ним повнимательнее, помстилось странное: будто бы земля выскользнула из-под его ног, сплясала гам-галлапу.

Тем же, кто смотрел на Дениса... Не стану врать, таких было мало: уж очень жалко выглядел он по сравнению с тайлильцем. Скулы землянина заострились, в глазах появился лихорадочный блеск. Тело окутывала призрачная зеленоватая дымка, колыхавшаяся в такт дыханию. Видеть ее мог лишь один из зрителей, но уж он-то в точности знал, что происходит.

Господин Кедра усмехнулся и достал отобранную у Мокоша ручку.

Коршуна вновь шатнуло. Меч его пропахал землю, срезая пушистые метелки травы. Вопль разнесся над зрителями: тайлилец проиграл вызов! И кому?! Чужинцу, который стоять-то не умеет, корячится, как краб перед речным драконом!

* * *

Денис закричал — тонко, протяжно. Крик ширился из живота; усиленный магией Белого Крыла, он заставил разбойников отшатнуться. Отчаянно заржали лошади.

Пепел! Река!..

И лица, лица, лица!..

Стебли травы — хлещут по ногам. Вкус крови во рту. Плывет навстречу светло-зеленый кафтан — чей?.. Лицо с прокушенной верхней губой — чье?!

Темная птица? С белым крылом?

Мир загустел вокруг Правежника, замедляясь. Впечатал в себя, словно муравья в сосновую смолу. Малахитовое сияние расплескалось над лезвием, и незнакомец в травяной одежде ринулся ему навстречу.

Удар!

* * *

— Та-а-ай! — завизжала толпа.

Силуэты Правежников расплылись и сшиблись с безумной скоростью. На землю рухнули оба; кто остался жив — Целительница ведает.

— Кема-ай! — закричал бородач. — Бе-ей!

Крыло Жар-птицы накрыло землю, скручиваясь над пляшущей в пламени травой. Кипящее облако накрыло мечущихся разбойников, и в едином крике боли потонули остальные звуки.

Дена Иту Ай заревел, затанцевал:

Гам, гам, гам-галлала!

Дена я, мне горя мало!

Клинок в его руках оделся огнистыми лисьими хвостами. Пламя отражалось в лезвиях, а больше ничто не успевало отразиться: так быстро бил Дена. Разбойники и макурты ринулись на него скопом, но что рыцарю жалкие несколько дюжин противников?!

Братство Кедра перестало существовать. Все обещания исполнились.

Да, потом, когда победители разложат рядами обезображенные трупы, выяснится, что Господина Кедра среди них нет. Отряды следопытов помчатся тайными тропами Тшиина; глашатаи в городах и селах объявят указ нового короля. Затаив дыхание, станут слушать пораженные простолюдины: какие деньги за колдуна дают! И это правда!

Все будет. Потом. Горько говорить об этом... да, Кедр возродится вновь и не раз — под иными обличьями и именами.

Но пока рыцари празднуют победу:

— Галлала! Галлала! Жар-птица Феникс с нами, да!

* * *

Абстрактный узор перед глазами. Золотистые ленты сплетаются с коричневыми, соломенные полосы ложатся на пластинки из янтаря... Есть в этом орнаменте свой ритм, но понять его невозможно. Пока.

Что это ? Откуда ?

Память подсказывает: картинка из альбома «Волшебный глаз». Головоломка, скрывающая в себе объем. Достаточно расслабиться, позволить взгляду протечь сквозь хитросплетения узора, и возникнет второй слой.

Дельфины, играющие в морских волнах. Роза. Олененок.

Интересно, что скрывается в янтарном кружеве?..

Так легко... так просто узнать. Отпусти взгляд — и глаза сами отыщут новую точку видения. Ну же!

...Полосы неуловимо сместились. Заколебались, поплыли друг к другу, отыскивая пару; орнамент провалился сам в себя, открывая потайное изображение...

— Смотрите! Он приходит в себя, и это правда!

Денис с трудом повернул голову. Ощущения реального мира обрушились на него — так свет врывается в распахнутые ставни. Все стало на свои места. Беспорядочный узор превратился в травяные циновки на потолке посольского лазарета. За распахнутым окном голосили птицы; легкий ветерок приятно холодил щеку; успокаивающе пахло медом и чем-то неуловимо медицинским. Мышцы горели, раздираемые болью, словно Денис выбрался в спортзал после шестимесячного перерыва.

Мая всхлипнула и судорожно прижалась к груди Дениса:

— Ты жив, хвала Целительнице!