Королек

Гримстер чуть откинулся в кресле, глядя на Лили. Она сидела совершенно неподвижно, даже словно не дышала. Гримстер поднял левую руку, чтобы видеть и лицо Лили, и секундную стрелку на наручных часах. Стрелка проползла тридцать секунд, шестьдесят, девяносто… Лили молчала. Гримстер дал ей пять минут тишины и неподвижности. Потом сказал:

– Хорошо, Лили. Теперь расскажите мне о настоящей пятнице. Куда вы ездили и что делали с Гарри?

Без промедления Лили начала:

– Ну, прежде всего мы встали поздно, позавтракали, а потом Гарри читал газеты, пока я прибиралась. Постель, посуда после завтрака…

Гримстер сидел, пока Лили излагала те же подробности, что и раньше, повторяя почти те же слова и фразы. Он слушал, ожидая хоть каких-то изменений – ведь Гарри мог вырезать только небольшой кусочек дня из памяти Лили. Но надеждам не суждено было сбыться. Лили рассказывала тот же фальшивый день.

– Спасибо, Лили, – мягко произнес Гримстер. – Теперь отдохните пять минут и просыпайтесь.

Он выключил магнитофон, поднялся и подошел к окну. Внизу на лужайке Анджела Пилч собиралась на прогулку с одной из собак Крэнстона. Три-четыре ласточки пронеслись низко над бассейном в саду. Гримстер обернулся на Лили и задумался – представлял ли себе Гарри такую ситуацию. Гарри подстраховывался в игре с судьбой. Он находил удовольствие в лабиринтах, он разрабатывал защиты и замки для своей тайны – просто на всякий случай. Или Гримстер не погрузил Лили в достаточно глубокий сон, чтобы добиться полного доступа к ее уму и памяти, или Гарри установил ей под гипнозом какой-то психический блок, снять который мог только он один. Неужели он сказал ей под гипнозом, что даже если кто-то другой загипнотизирует ее, она не сможет вспомнить подробности той пятницы? Если так, то эти подробности потеряны навеки, или будут храниться в ее мозгу, пока не придет кто-то, кому Лили вручит себя даже с большей отрешенностью и доверием, чем отдавала себя Диллингу. Как, черт возьми, он это сделал?

Гримстер подошел к спящей Лили, и в это мгновение она зашевелилась, веки дрогнули, и глаза открылись. Гримстер взял сигареты, протянул одну Лили и поднес зажигалку. Лили жадно затянулась, а потом подняла глаза на Гримстера.

– Ну, Джонни, как?

– Вы не помните, о чем мы говорили?

– Нет.

– Тогда послушайте.

Подойдя к магнитофону, он включил воспроизведение. Лили курила и, глядя на ползущую ленту, молча дослушала до конца.

Гримстер выключил магнитофон.

– Ну, Лили, что скажете?

Лили помолчала, потом заговорила:

– Джонни, вы точно уверены, что в ту пятницу происходило что-то другое?

– Вас и Гарри не было в доме больше двенадцати часов. Когда вы вернулись, он, видимо, загипнотизировал вас и промыл мозги. Не поймите меня неправильно, в тот момент он действовал так, чтобы защитить себя и вас. Но теперь обстоятельства изменились. Гарри нет – и то, что он хотел оставить вам, он спрятал, а ключ – в вашей памяти. Где-то в глубине. Я могу загипнотизировать вас, и вы отвечаете правдиво на все вопросы – но только не про пятницу.

Лили повела плечами.

– Как-то жутко.

– Наоборот, все естественно и понятно. Любого, кто способен спать, можно гипнотизировать. И почти любой, если захочет, может научиться гипнозу. Мне повезло с вами – как повезло Гарри, – потому что вас легко гипнотизировать, особенно человеку, которому вы доверяете. Но сейчас мы уперлись в стену – если только я, погрузив вас в сон, не сумею заставить вас не подчиняться приказам Гарри в отношении той пятницы. Другими словами, вы должны отвергнуть Гарри и принять меня как того, кто вами командует.

Лили чуть улыбнулась:

– Я ведь не против, и Гарри этого хотел бы. Он бы согласился, чтобы я рассказала вам, где это спрятано, чтобы я могла получить кучу денег. Именно это он всегда обещал мне.

– И все же он запер замок, а ключ выбросил.

Неожиданно Лили возразила:

– Не обязательно иметь ключ, чтобы вскрыть замок. Если сейчас я могу вспомнить только фальшивую пятницу, значит, настоящая где-то в глубине памяти. Действительно глубоко, куда вы еще не сумели добраться, потому что…

Лили замолчала и нагнулась к пепельнице, чтобы стряхнуть пепел с сигареты.

– Потому что… – повторил Гримстер.

– Не знаю. – Лили приблизила лицо, и Гримстер увидел, как тень эмоции тронула ее губы. – Разве только вы не погрузили меня достаточно глубоко. Гарри иногда делал так, когда снимал боль. Погружал меня в мертвецкий сон на двенадцать часов. В глубокий-глубокий сон. Как-то он так сделал и заставил меня рассказывать о временах, когда я была совсем маленькой. Даже то, о чем я сама забыла.

Лили рассказала о некоторых детских воспоминаниях.

Гримстер слушал и думал, что, возможно, Лили открывает ему новую правду. Он знал, что существуют уровни гипнотического сна. До сих пор он погружал ее только в обычный сон. Очевидно, этого недостаточно, чтобы пробить блоки, установленные Гарри.

Гримстер прервал воспоминания Лили и спросил, готова ли она к еще одному сеансу после ужина – он погрузит ее в более глубокий сон. Лили с готовностью согласилась.