Королев: факты и мифы

В своих воспоминаниях Феоктистов пишет: «Примерно за месяц до назначенной даты старта и дней за десять до отъезда на космодром вызывают нас к начальнику Центра подготовки Н.Ф. Кузнецову. У него сидит генерал Каманин. Нам объявляют: формируется первый экипаж в составе Комарова, Феоктистова, Егорова. Вот только тут мы почувствовали, что полетим. Вышли мы трое счастливцев вечером на улицу и медленно пошли в лес по шоссе к электричке».

Когда маршал Руденко, как пишет Каманин243, звонил Тюлину на космодром, чтобы сообщить о «капитуляции» ВВС, Георгий Александрович Тюлин был озабочен вопросами совсем другими, несоизмеримо более важными в сравнении с утверждением какого-то там космического экипажа Не врачам и инженерам предстоял тяжкий экзамен, а ему самому, первому заместителю министра...

22 сентября Королев пишет домой: «Завтра у нас будет здесь Н.С. и я буду занят буквально с утра и до ночи, а главное, нет (не будет) практически никакой связи, самолетной во всяком случае. Я беспокоюсь, что ты будешь ожидать моего письма и очень огорчаться, что его нет».

Малиновский давно уговаривал Хрущева провести смотр ракетной техники на Байконуре Главный спор шел между Янгелем и Челомеем – чья ракета лучше? Хрущев должен был принять окончательное решение, какая из них будет принята на вооружение

Съехалось, как всегда в таких случаях, много народу из оборонных министерств и самого Министерства обороны, командующие военными округами, главные конструкторы. 24 сентября прилетел Хрущев вместе с Брежневым, Кириленко, Устиновым, Сербиным. Королев встречал правительственный самолет вместе с Янгелем и Челомеем. Потом начались большие ракетные маневры, подготовке которых и отдал столько сил Георгий Александрович Тюлин, сопровождавший главу правительства с одной стартовой позиции на другую. Хрущев смотрел, как взлетают ракеты, беседовал с конструкторами и генералами. У Челомея он пробыл полдня, выслушивая рассказ Владимира Николаевича, более похожий на мажорную арию, чем на технический доклад. Пуск УР-200 оказался неудачным После обеда Хрущев переехал к Королеву. Расстроенный вконец Челомей на королевские пуски не приехал, чтобы не видеть чужого триумфа. Стоял ясный, теплый день, и Никита Сергеевич, уже подрумянившийся под ласковым солнцем, был в прекрасном расположении духа.

На наблюдательном пункте в тарелках уже лежали щедро нарезанные толстыми ломтями холодные сахарные арбузы. Перед самым стартом «девятки» прямо перед Никитой Сергеевичем откуда-то вылез смешной желтый сурок, что внесло в ход испытаний тот заряд непринужденного и даже несколько легкомысленного веселья, который подчас бывает просто необходим в любом серьезном деле. Кроме старта «девятки» с сурком Королев показывал «семерку» с метеоспутником, который потом в газетах назывался «Космос-46». Все прошло благополучно. Вождь был приветлив и благодушен. Особенно оживился Никита Сергеевич (и все окружающие сразу автоматически тоже), когда Сергей Павлович показал ему лежащий в МИКе «Восход».

На следующий день высокие гости поехали к Янгелю. Михаил Кузьмич демонстрировал свою новую Р-36 и с интервалом в минуту выпустил из шахт три ракеты Р-16. Зрелище было очень впечатляющее. Все поняли, что Янгель соревнование с Челомеем выиграл.

Хрущев в ту пору был уже человеком плохо управляемым, капризным, часто раздражительным и в гневе свирепым. И хотя сейчас на космодроме он не кричал, не топал, все знали, что закричать и затопать он может в любую минуту, и находились в постоянном напряжении. Королев молил бога, чтобы он поскорее улетел – впереди была серьезная работа. «Эти дни для меня были как в каком-то угаре, – писал он жене. – По сути дела вся наша работа за последние годы подверглась проверке, так сказать, действием и при этом не только нашей фирмы, но и других. По счастью, все прошло отлично, и у меня настроение по этой части самое хорошее. Завтра начинаем снова нашу обычную рабочую программу».

Во время подготовки старта «Восхода» более всех других – а их, как всегда, было немало – томили Королева две заботы: старт и посадка. То, что космонавты сидят в корабле, как сардины в банке, в конце концов, не столь страшно. Неудобно, тесно, но сутки выдюжить можно. А вот старт... Система аварийного спасения еще не была готова, как ни подстегивал Сергей Павлович КБ Ивана Ивановича Кортукова, которое делало эту установку, похожую на стилизованную маковку нарядной церквушки. В случае аварии на первых секундах после зажигания командира «Востока» теоретически хотя бы спасти можно. С «Восходом» даже теоретически ничего не получалось: спасения не было. Это знал Королев. И космонавты это знали. Где-то около 20-й секунды хватало высоты, чтобы сбросить головной обтекатель, отстрелить спускаемый аппарат и дать парашютам раскрыться.