Королев. Главный конструктор глазами космических академиков

Кульминация космической гонки – это событие, которое произошло ровно 60 лет назад. Поступала информация, что американцы готовятся отправить в космос человека – ещё в 1960 году. Мы к тому времени научились запускать спутники – но как превратить их в пилотируемые корабли? Все сходились на том, что условия в этом шарике-корабле в условиях невесомости будут такие, что никто их выдержать не сможет. «Найдем таких, кто сможет», – сказал Королёв. И пошла работа по подготовке первого отряда. Потом стала более-менее точно (как казалось) известна дата американского запуска – 20 апреля. Наш запуск был назначен на более раннее время, постепенно определился «день Х», который держали в строгом секрете – 12 апреля. Риск был большой. Далеко не все предыдущие пуски с собаками и манекенами были успешными. Но результат всем известен. Космонавтом номер два я считаю американца Алана Шепарда, который стартовал 5 мая. Хотя на орбиту он не вышел, это был суборбитальный полет, по существу – прыжок, и продолжался он всего лишь 15 с половиной минут. А первый орбитальный полет американцы совершили в феврале 1962 года – не только после гагаринского полета, но и после суточного полета Германа Титова. Тогда Джон Гленн провел в космосе около пяти часов, что сильно уступало рекорду Титова. Таковы были первые главы истории пилотируемой космонавтики. Оказалось, что космос не закрыт для людей.

Полет Германа Титова выдался чрезвычайно сложным. Первый в истории длительный полет – более суток, он 17 раз облетел Землю, провел первые серьезные эксперименты на орбите. Никто не знал, как он воспримет длительную невесомость, такого опыта не было и не могло быть. И Герман, выполнив программу полета, перенес все трудности, связанные с этим испытанием. Но в какой-то момент на орбите ему стало дурно. Невесомость не действует только на немногих, уникальных людей. Назову Владимира Быковского, Володю Джанибекова, Сергея Крикалева. Некоторое время – из-за сложностей, которые возникли у Титова – ошибочно считалось, что человек не способен к длительному космическому полету. Но потом стало ясно, что Титов сделал великое дело и помог ученым подготовить технику к долгосрочному пребыванию в космосе, защитить человека от опасного влияния невесомости. С Гагарина и с Титова повелось так: у нас никогда не было двух одинаковых космических полётов. Каждый отличался и выполнял свою роль. И не было ни одного напрасного, ненужного полёта. С 1961 года и до сих пор. Я в этом убеждён. Даже полёты, которые считались неудачными (как, например, попытка стыковки Георгия Берегового с беспилотником «Союз-2») ложились в копилку космонавтики и науки как нечто важное. Даже ошибки были необходимыми! Каждый полёт анализировали – и он помогал усовершенствовать технику, уточнить задачу для следующих космонавтов.

На первых порах нам помогало, что вся ракетная отрасль, включая науку, по сути, подчинялась военным нуждам. Создавался ядерно-ракетный щит страны. И полеты в космос или, как изначально их называли, межпланетные полеты, были частью этой программы. Существовал единый центр управления. В США всегда наблюдалась несогласованность между военным ведомством и НАСА (Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства). Второй фактор – появление у нас в 1957 году ракеты Р-7, которая опережала американцев. Она могла вынести на себе тяжелую водородную бомбу, и была способна доставить на орбиту космические аппараты. Третий фактор – плеяда гениальных ученых и конструкторов, каждый из которых создавал вокруг себя школы. Всё это позволило нам в течение почти десяти лет оставаться лидерами. Подчас мы опережали американцев чуть-чуть, но всё-таки опережали. И с первым Спутником, и с успешным орбитальным полетом Белки и Стрелки, и, конечно, с полётом Юрия Гагарина, и с первым полетом женщины-космонавта, и с первой стыковкой на орбите, и с первым лунником… И Алексей Леонов первым вышел в открытый космос.

Во второй половине 1960-х, благодаря немыслимым для нас бюджетам, американцы вырвались вперед. Но я воспринимаю историю космонавтики не как соревнование, а как сотрудничество сначала двух, а потом и большего количества держав. Такова логика исследования: шло накопление опыта. Конечно, конкуренция подстегивала и нас, и американцев. Но стратегически важнее развитие науки и техники, в которое делали вклад и наши, и американские ученые, инженеры, космонавты. А, может быть, и мы – люди, писавшие об этом.