Королева

Позже близкая подруга принцессы Роза Монктон писала, что в этой передаче “Диана развернулась во всю мощь” (41). Друг Чарльза Николас Сомс увидел в интервью “запущенную стадию паранойи” (42). Этим выступлением Диана нанесла и себе, и королевской семье еще больший урон, чем книга Мортона, хотя поначалу опрос общественного мнения (43), проведенный Институтом Гэллапа, зафиксировал положительную реакцию публики – 77% респондентов считали, что принцесса вправе изложить свой взгляд на происходящее. Королеву беспокоило другое: уже 46% опрошенных (на 13% больше, чем два года назад) сочли Чарльза неподходящим претендентом на престол. За ланчем с Вудро Уайаттом в Мейфэре Мартин Чартерис назвал Диану “очень опасной” и “неуравновешенной”, констатировав также, что развод теперь “неизбежен” (44).

Королева не смотрела телеинтервью. Ее пресс-секретарь Чарльз Энсон ясно дал понять прессе, что ее величество “не смотрит “Panorama” никогда”, “ошеломив BBC (45) этой редкой оглаской личных пристрастий. Советники, однако, все видели и вкратце изложили ключевые моменты. Посовещавшись с Джоном Мейджором и Джорджем Кэри, Елизавета II 12 декабря сообщила премьер-министру, что напишет Чарльзу и Диане по письму с просьбой “в интересах страны договориться о разводе пораньше” (46). Два с лишним года официального раздельного проживания позволяли Чарльзу подать на развод по обоюдному согласию – если Диана не воспротивится. Выверенные до последнего слова указания – королевский приказ, по сути, – своей невестке Елизавета II подписала: “с любовью, mama ” (47).

Главным камнем преткновения в этом разводе оказались не деньги, не опека над детьми, не прерогативы, а титул Дианы. На встрече с королевой в Букингемском дворце 15 февраля 1996 года в присутствии стенографиста – заместителя личного секретаря Робина Джанврина – Диана приготовилась добровольно отказаться от “королевского высочества”. Елизавета II, сохраняя предсказуемую невозмутимость (48), посоветовала Диане подробно обсудить все вопросы с Чарльзом. Позже Диана рассказывала Полу Барреллу, что свекровь проявила “чуткость и доброту” (49).

“Переговоры” с Чарльзом состоялись 28 февраля в Сент-Джеймсcком дворце. Диана согласилась на развод, заботиться о детях им с Чарльзом предстояло наравне, однако титул она теряла, оставаясь отныне просто принцессой Уэльской, без “королевского высочества”. И снова она явила себя во всей красе (50), тотчас выложив прессе конфиденциальные подробности беседы и нанеся удар в спину (руками своего союзника в “Daily Mail” Ричарда Кея) заявлением, будто от титула ее заставили отказаться королева и Чарльз. Однако у Елизаветы II имелась стенограмма, подтверждающая неправомерность обвинения, поэтому Чарльз Энсон высказался от имени королевы напрямую: “Решение отказаться от титула исходило только и исключительно от принцессы. Ни королева, ни принц ее об этом не просили. Это полностью исключено. Королевская семья никогда не станет утверждать подобное, не имея на руках неоспоримых фактов” (51).

Пока Чарльз с Дианой вели свои сложные переговоры, у Эндрю и Ферги завершился бракоразводный процесс – 30 мая, спустя десять лет после свадьбы. Как и Диана, Ферги отказалась от “королевского высочества” и именовалась теперь Сарой, герцогиней Йоркской. Однако, в отличие от Чарльза с Дианой, Йорки расстались мирно, несмотря на продолжающиеся эскапады Ферги. В воспитании дочерей оба принимали участие (52) и, по словам Ферги, составляли “счастливейшую разведенную пару” (53).

Диане было определено щедрое содержание: семнадцать миллионов фунтов отступных единовременно и более трехсот восьмидесяти пяти тысяч фунтов ежегодно на представительские расходы. Жить она оставалась в Кенсингтонском дворце, Чарльзу отводился Сент-Джеймсcкий. Благотворительную деятельность принцесса должна была вести отдельно от королевской семьи, но испрашивать позволения у королевы и Министерства иностранных дел на заграничные путешествия в рамках этой деятельности. Ей разрешалось использовать для приема гостей парадные покои Сент-Джеймсcкого дворца и королевский транспорт для официальных мероприятий. В последний момент Диана попыталась отвоевать “королевское высочество”, однако в конце концов уступила, когда четырнадцатилетний Уильям заявил, что проживет и без титула. Подтверждая высокий статус Дианы, представители двора подчеркивали, что она “по-прежнему будет считаться членом королевской семьи” (54), и на всех государственных и национальных мероприятиях она фигурировала как “ее королевское высочество”.