Королева

Его рука в моей была тепла. Я играла его длинными пальцами, сгибала их, разгибала, гладила каждый в отдельности.

— Вы так полагаете? Значит, вы видите, что я думаю, забочусь о вас.

— О, миледи… — Он погрустнел, стиснул мою руку, прижал к губам. — Поверьте, ваши намерения мне ясны. Вы испытываете мою любовь, словно в тисках — заворачиваете винт, пока не выдавите все чувство до капли. Скажи я «нет» — вы объявите меня недостойным рыцарем, отказавшим даме в ее просьбе, когда ему надлежит быть — как там девиз вашего батюшки? — «COEUR LOYAL» — верным до смерти, пусть это будет смерть моего сердца.. Ответь я радостным согласием: «Да, мадам, сделайте меня королем Шотландским» — где тогда будет моя любовь, мое постоянство? Да я покрою себя вечным позором!

Теперь настал мой черед смеяться. Гладя его лицо, я пыталась вызвать на нем улыбку.

— Вы проникли в мои намерения глубже, чем они простираются! Я всего лишь хотела поделиться вашим приятным обществом с моей шотландской сестрой!

Он пристально взглянул мне в глаза.

— Предупреждаю, мадам: я напишу шотландской королеве, что вы используете меня в качестве подсадной утки, — не думайте, будто любовь к вам превратила меня в ручную змею!

Он во мне сомневается? Сейчас я уломаю его поцелуями, начну с ногтя на мизинце. Внезапно он схватил меня за руки — он то мял их грубо, то нежно целовал, ласкал ладонь, локоть, плечо…

Во мне закипала страсть.

— Это лишь показывает, каким хорошим мужем вы будете для любой женщины, — простонала я, вырываясь.

«Тогда почему не вам, госпожа?» — явственно спрашивали его глаза. Однако вслух он сказал:

— Это новая пытка? Испытание моей верности? Игра?

Я отвернулась. Я не ответила, потому что не знала.

Отказаться от своего замысла? Пока я думала о своем плане — и о Робине, и о Марии, двух противоположных полюсах моей вселенной, — сэр Джеймс Мелвилл и мой Рандольф беспрестанно разъезжали между двумя столицами. К Мелвиллу присоединился другой любимый Мариин посол — Мэтленд Летингтон, с моей стороны в игру вступил Сесил, с ее — граф Морей, побочный единокровный брат Марии и доверенный приближенный.

Ибо Шотландии с Англией предстояло уладить не один этот вопрос. В постоянных приграничных стычках шотландцы сумели прибрать к рукам земли многих наших северных графов. Теперь, когда шотландские лэрды замирились со своей королевой и она отослала французов в Париж — пусть там воюют между собой, — пришла пора поговорить о возврате захваченного.

А чтобы сделать Марию сговорчивей в вопросах брака, не мешало нажать на нее с другой стороны. Я послала в Эдинбург графа Леннокса (он потерял земли по обе стороны границы) — требовать их возвращения.

Не успел он уехать, а меня уже затрясло.

Я послала за Сесилом и выложила ему свои сомнения:

— Леннокс ненадежен! Он одной ногой в Англии, другой — в Шотландии; Бог весть куда ему вздумается прыгнуть.

Сесилу самому тогда было тяжко: долгожданный ребенок, о котором он молился восемнадцать лет супружества, его первенец Роберт появился на свет горбуном, жалким скрюченным карликом, и вообще, похоже, был не жилец. Мой секретарь кисло улыбнулся:

— Простите, мадам, но его жена, графиня, еще ненадежнее.

Мне пришлось простить, хотя он дурно отозвался о моей кровной родственнице. Леди Маргарита была моим недругом со времен Марии.

Тогда я ненавидела ее, а как папистка она ничуть не подобрела с моим восшествием на престол. Она страдала тем же недугом, что и кузина Екатерина Грей, — примесью тюдоровской крови, достаточной, чтобы вообразить о себе невесть что, но недостаточной, чтобы трезво смотреть на вещи. Дочь старшей сестры моего отца, вышедшей замуж за шотландца, и, следовательно, чужеземка, рожденная вне Англии, католичка — женщина! — она была еще моим отцом решительно исключена из списка наследников. Его сквернейшество Папа Римский и тот с большим основанием мечтал бы об английском престоле!

Но мадам Маргарита владела этим бесценным сокровищем, живым и здоровым сыном, этим святым Граалем, мальчиком с кровью Тюдоров в жилах, пусть жидкой, пусть разбавленной, но все же Тюдоров, а с отцовской стороны — прямым потомком шотландского короля Якова II.

Она всегда похвалялась своим сыном, кричала: «Его зовут Генрих!» — еще до того, как он испустил свой первый крик, в родовых судорогах.

— А сейчас, — мрачно сказал Сесил, — мне доносят, что она думает женить своего сына на вдовствующей королеве Марии — и сделать его королем.

— Что?! Нет, нет, это чепуха! Он еще мальчишка, у него молоко на губах не обсохло! — Я вспомнила двор при Марии и его — ребенком рядом со своей несносной мамашей. Ведь это было совсем недавно!

Сесил покачал головой:

— Мадам, ему девятнадцать.

Девятнадцать? На год меньше, чем Марии!

И кто он такой, чтобы свататься к бывшей королеве Франции, до сих пор не утратившей надежду воцариться в Испании! Даже его имя — «лорд» Дарнли, не настоящий титул, как и у Робина. Нет, его бояться нечего.

И все же… Сесил редко ошибается. Безопаснее будет осадить молодчика.