Королева Алиенора, неверная жена

— Слава Богу, — не может удержаться Эрменгарда, которую уже обуяло беспокойство. — Увидев перед собой столь блестящих воинов, Раймонд Тулузский сразу же поймет, что ему делать — скорее отступать.

— Да здравствует король Генрих! — Это имя слышится в городе со всех сторон. Это приободряет Алиенору, которая, пожалуй, впервые боялась, что он плохо подготовился. Пехота остается далеко позади, а кавалерия движется, словно гигантское тело, выдвинувшее голову далеко вперед. Поход на юг вполне устраивал всех выходцев с севера — шотландцев, валлийцев, англичан, англо-нормандцев, — послушных своему командиру, убежденных, что Генрих проходит славный путь своего предка Вильгельма, но только в обратном направлении. Шлемы, кирасы, оружие блестят на солнце. Когда после долгого перехода солдаты, покрытые пылью и потом, наконец-то подъезжают к воротам города, то желают напиться — воды, пива, сидра и, конечно, вина.

Виконтесса, спустившись с перекидного моста, чтобы приветствовать победителей, сначала вызывает у них шутки и насмешки, удивив тем, что женщина, одетая в кожу как грек, окружена группой воинов. Но потом Эрменгарда во главе своих «арменгос»[77] вызывает всеобщее уважение, как только предлагает нарбоннские вина и конфеты с анисовой водой. Знатной даме наплевать, что о ней могут подумать пуатвенские горожане и деревенские, когда одетая, как лучник, она отчитывает свое войско.

Виконтесса считает, что войско разрозненное, не сплоченное. Она понимает, что гигантским воинам Малькольма Шотландского, облаченным в железные латы, ее нарбоннские лучники из дельты Роны годятся на один зубок. Она еще не видела Генриха, но сомкнутые ряды войск, состоящих из брабантских наемников, ощетинившихся копьями, и зверское выражение лиц их командиров пугают женщину. Она опасается, что после того, как они войдут в Тулузу и там все разграбят, брабантцы направятся к Каркассону, Нарбонне, Монпелье и даже Ниму. Все ее друзья, экипированные с головы до ног, приходят в недоумение, увидев этот движущийся поток разношерстной солдатни, очень напоминающий армию Барбароссы. Воины, одетые в пестрые куртки — в особенности войско Раймонда Беренже из Барселоны, — и музыкальные инструменты, похожие на римские, которые их сопровождают, служат предметом шуток у нормандцев.

Спустя месяц такое же облако пыли провожает продвижение этой огромной разнородной армии. Она приближается к Тулузе. Эрменгарда решает поехать туда одна. Со своими легкими войсками она держится на почтительном расстоянии от укреплений и предпочитает ожидание. Проходит неделя. Генриха все нет. Подходящее время для ее добрых друзей и кузенов — Раймонда Транкавеля из Безьера, Гийома из Монпелье, Гастона де Фуа, — чтобы разорить местность около Тулузы в поисках добычи. Однако сама виконтесса не одобряет подобного насилия, как раз напротив. Она узнает, что Генрих взял Каор и щеголяет в Перигё, после того как завладел несколькими замками в Керси, чьи сеньоры, будучи весьма скромными и мирными, никому не приносили зла. Июльская жара не доставляет неудобств ни Эрменгарде, ни ее верным лучникам. Но для шотландских, уэльских, английских войск все иначе — они задыхаются под своими доспехами. У солдат довольно скоро наступает обезвоживание организма, у лошадей тоже. Все пытаются найти хотя бы ручеек. Воины готовы штурмовать. Томас Беккет, не желая медлить, хочет ввести в действие военные машины, уже прибывшие на место. Что происходит? Семьсот человек, которых Томас нанял на свои средства, ждут от него ответа. Наконец приходит известие, что Людовик VII в сопровождении небольшого войска накануне вошел в Тулузу, чтобы оказать помощь своему зятю Раймонду[78].

— Ну вот, — говорит Томас Генриху, — разве у вас нет доказательства того, что французский король предал, и это после обязательств, которые вы подписали вместе с ним менее года тому назад? Возьмем же без промедления этот город.

— Я, в свою очередь, не могу нарушать феодальный закон в отношении к этому несчастному Людовику. Мои вассалы не присягнут мне на верность.

До них дошли неприятные новости: с другой стороны Альп Барбаросса находится в большом затруднении перед городом Миланом, который осадил. Миланцы защищаются с отвагой и отказываются принять условия, которые Барбаросса хочет им навязать. Генрих колеблется. Скоро прибудут подкрепления, чтобы поддержать «розовый город»[79].

Духу этой жестокой армии уже нанесен урон, к тому же в армии распространяется эпидемия дизентерии, кося большое число воинов. Воду доставать трудно, а вскоре она становится совсем негодной. Эрменгарда принимает собственное решение: поговорить с Людовиком, прежде чем покориться Раймонду, которого пока не видно. Она заставляет себя подняться на помост, затем с помощью переговорной трубы дрожащим голосом обращается к Капетингу:

— Людовик, король Франции, выйдите из-за этой стены и приведите нам вашу сестру, доброжелательную Констанцию. Вы ведь наш, Людовик, и знаете это. Долг сюзерена призывает вас в наши ряды.