Королева блогосферы

Больше всего в этом горьком письме Киру поразила именно официальная подпись. Никогда не звала она его по имени-отчеству, да и никто в Малых Грязях так в глаза его не звал. Колькой, Колей, Николаем – да, а вот не Николаем Владимировичем Непряхиным.

– Кирочка, да как же это, – дочитав, заплакала мама в трубке. – Жалко его как. Погибнет ведь в тюрьме, сгинет. Как же он вообще на душегубство осмелился. Ведь добрый же был, хоть и сиделец. И все в нашем городе это знали.

– Вот так, мама, – устало сказала Кира. – Вот вроде и не виновата я в том, что произошло, а все равно себя виноватой чувствую. Глядишь, не позвонила бы я ему тогда, чтобы денег на бизнес попросить, и все бы сейчас по-другому было. Ну да ладно. История не знает сослагательного наклонения. А письмо это ты, мама, порви, а еще лучше сожги. За убийство по пьянке все меньше дадут, чем за предумышленное, а из этого письма явно следует, что Николай осознанно решил Милу жизни лишить. Так что сожги. И забудь. Хорошо?

– Да разве такое забудешь? – вздохнула мама, но Кира была уверена, что поступит она так, как сказала дочь.

* * *

Сегодня должно было состояться первое судебное заседание по делу Киры Плиновской. Сказать, что Машка нервничала, это ничего не сказать. Впервые за всю свою судебную практику она страшилась войти в зал заседаний, а все потому, что интерес к делу был огромным.

Про предстоящий суд писали все СМИ и телеграм-каналы, судебное заседание ввиду огромного общественного интереса было открытым, и уже с семи утра к зданию суда начали подтягиваться журналисты с камерами, репортеры с микрофонами и просто зеваки. Я, приехав на работу к девяти, проходила к дверям сквозь плотную людскую толпу. Неприятное ощущение, надо сказать. В общем, Машке я не завидовала.

Заседание назначили на десять. За пятнадцать минут до этого я услышала на улице возрастающий гул толпы и подошла к окну. Ну да, Плиновская приехала. Вот все и беснуются. К зданию суда подсудимая подъехала на черном «Майбахе». Я улыбнулась. Все-таки эпатаж был свойственен королеве инфоцыган даже в такой непростой для нее ситуации.

Я уже слышала о том, что главная врагиня Плиновской, та самая Людмила Соболева, которая и стала основным источником неприятностей, зверски убита своим сожителем, с которым, по слухам, когда-то встречалась и сама Кира. Сашка рассказывала, что десять лет назад этот же человек напал и на Плиновскую тоже, в результате чего она потеряла ребенка, а он получил тюремный срок. Что ж, не исправился, значит.

Из остановившегося «Майбаха» вышла Плиновская, а также ее муж, бизнесмен Денис Кривицкий, и женщина-адвокат Наталья Угольникова. В судебных заседаниях мы с ней никогда не пересекались, но об Угольниковой я была достаточно наслышана. Адвокатом она считалась жестким и дела проигрывала редко. Я еще раз подумала, что совсем не завидую Машке. Вот уж попала моя подруга, спасибо Плевакину.

В отличие от автомобиля, образ для присутствия в суде Плиновская выбрала довольно сдержанный, я бы даже сказала, лаконичный. Черный плащ с объемным капюшоном на голове, частично закрывающий лицо, черные очки, прячущие глаза, но слегка неуместные, поскольку день сегодня был облачным и дождливым, а потому небо над Москвой с утра затянули серые тучи.

– Елена Сергеевна, пойдете смотреть? – спросил у меня Дима. – У нас с вами сегодня в первой половине дня заседаний нет, так что можно.

– Что? – не поняла я. – А, Дима, вы что, хотите присутствовать на суде над Плиновской?

– Да, я бы хотел, – немного смущенно признался мой помощник. – Вы не подумайте, что я ее поклонник, просто это очень необычный процесс, мне бы хотелось увидеть все своими глазами. Из профессионального интереса, разумеется.

– Да идите, ради бога, – пожала плечами я. – Мне не жалко. Можно же не сомневаться, что все запланированные на сегодня дела вы закончите ровно в срок?

– Да, конечно, – заторопился Дима. – Я все сделаю.

Он ушел, а я снова выглянула в окно, где толпа людей не становилась реже. Журналистов, правда, поубавилось. Скорее всего, потому что они уже прошли в зал. Внезапно мне стало интересно, как Машка будет вести процесс в таком жутком режиме. Может, тоже сходить посмотреть? Я с сомнением покосилась на свой рабочий стол с горкой дел, над которыми мне предстояло поработать.

Пойти или не пойти? С одной стороны, работа сама себя не сделает. С другой – Дима прав, действительно интересно, да и Машке будет приятно видеть в зале хотя бы одного человека, который понимает, насколько непросто ей сейчас приходится. Приняв решение, я быстро причесалась, слегка мазнула по губам помадой и критически осмотрела себя в зеркале, чтобы убедиться, что меня не выдает моя уже очень заметная на самом деле беременность.

Мне уже становилось смешно, что ее никто не замечает. Вот что значит стереотипность мышления. Просто никому из окружающих даже в голову не придет, что судья Елена Кузнецова на пятом десятке вдруг может настолько сойти с ума, чтобы родить ребенка без мужа.