Королева брильянтов

Новость была неожиданно важной. Власовский приказал.

Прокашлявшись, Михаил Аркадьевич хорошо поставленным и громким голосом стал читать описание, которое диктовала Агата. Выходило складно и звонко, так, что перед внутренним взором обер-полицмейстера представился вполне осязаемый женский портрет. Ему показалось, что где-то он видел похожую особу. Во всяком случае, сыск проделал работу неплохо, очень неплохо. Хвалить нельзя, но и бранить не за что. Того гляди в самом деле поймают.

Закончив чтение, Эфенбах захлопнул папку и замер в почтительной позе.

Не зная, что сказать, Власовский многозначительно прочистил горло.

– Недурно, Михаил Аркадьевич, – кое-как выдавил он. – Сведения верны? Не ошиблись?

– Наивернейшие. Получены от секретного агента корпуса жандармов.

– Да ну? – удивленно произнес Власовский. Такой прыти от сыска он не ожидал. – Это как же сподобились?

– Путем взаимополезного обмена сведений! Агент нам Королеву брильянтов описал, а мы ему по своему пониманию вопрос уголовного мира просветили. Как говорится, курочка с уточкой не сойдутся, а два журавля в небе рядышком летят.

– Ну… Это… Значит… Хорошо… – только и мог сказать обер-полицмейстер, удивляясь тому, что не помнит народную поговорку про курочку с уточкой. – Так что же теперь?

– Во все участки Москвы направлено описание, никуда голубушка-шельма не денется! Первый же городовой ее опознает и свяжет под сизы рученьки!

Власовский сильно сомневался в способностях и первого же городового, и всех прочих кого-то опознать. Но говорить об этом не стал. Городовые – его головная боль, а не начальника сыска. Обер-полицмейстер не поленился подняться из-за стола, подойти и пожать руку за усердие.

– Молодцы, Михаил Аркадьевич, – с отеческой строгостью похвалил он. – Продолжить и спешить! Чтоб к праздникам Москва наша матушка была спокойна от всех этих королев брильянтовых из столицы.

– Так точно! – рявкнул Эфенбах, думая, что легко отделался. – И очистим, и не дадим! Как говорится, сколько в ступе воду ни толки, а дыма без угля не бывает!

Власовский согласно кивнул, хотя не мог понять: откуда начальник сыска черпает такие глубины народной мудрости?

19

В темноте хочется держаться ближе к свету. Дама, не решаясь переступить порог, наклонилась, силясь разобрать, что скрывается в темноте.

Тень двигалась бесшумно. Почти сливаясь со стенами, согнувшись в пояс, изготовилась к прыжку. Оставались считаные шаги. Дама слишком поздно заметила движение. И отпрянула. Большего не успела. Нечто огромное подхватило ее так, чтобы она не могла и шевельнуть задранными руками, вынесло в коридор и с такой силой придавило к стене, что не было сил ни охнуть, ни вздохнуть, только и оставалось хватать воздух широко раскрытым ртом. Задыхаясь, она видела сквозь вуаль глаза, выражение которых не сулило ничего хорошего.

– Что вы тут делаете?

Каждое слово вгоняло иголки в сердце. Она пыталась освободиться, но держали так крепко, что попытка вышла не лучше трепыханий птички в силках.

– Повторяю вопрос: что вы тут делаете?

Ударение на «вы» прозвучало отчетливо.

В арсенале женского оружия одно выручает часто: слабость с жалостью.

– Мне больно! – проговорила она со слезой в голосе. – Мне нечем дышать! Я задыхаюсь!

Рука, прижавшая ее к стене, отпустила. Она была свободна. Если можно считать свободой оставленный ей пятачок. Дама тяжело и громко дышала, чтобы было понятно, какие мучения пережила, при этом не забывая оправлять смятый полушубок.

– Жду ответа.

Как же хотелось дать пощечину этому холодному, наглому и надменному лицу. Откуда у мужчин столько беспощадности? Как они умеют быть такими злыми и черствыми? Одернув сбитую вуаль, она приняла независимую позу, на какую способна женщина в безвыходной ситуации.

– Как вы думаете, господин Пушкин?

– Отвечайте на вопрос.

Мужчины становятся чрезвычайно противными, когда чувствуют превосходство. Ну, ничего – не надолго. Еще будет просить прощения, когда узнает, какие важнейшие сведения она раздобыла.

– Пришла спасти жизнь человека.

Сказано было с таким пафосом, что редкий мужчина смог бы устоять.

– Какого человека, позвольте узнать?

Нет, не подействовало. Видимо, господин сыщик входил в число редких мужчин.

– Человека, которому угрожает опасность.

– Извольте назвать его имя.

– Разве вам оно неизвестно?

– Нет, мне неизвестно.

Невозможная черствость! Оставалось применить улыбку сквозь вуаль.

– Как жаль, господин Пушкин, что слабая женщина должна делать работу полиции, – она пустила в ход последнее средство, но результата заметно не было. Ее по-прежнему сверлили бесчувственным взглядом. – Я пришла спасти Петра Филипповича Немировского от неминуемой смерти.

– Он приглашал вас в номер?

– Нет, я пришла сама.

– С чего взяли, что его должны убить?

Манера изображать дурака, когда все ясно, особенно злила в мужчинах. Когда мужчина глуп, это еще можно стерпеть. А Пушкин слишком умен, поэтому такая манера раздражала особенно.

– Убийство случится непременно, – она вновь улыбнулась сквозь вуаль. Может, в этот раз улыбка подействует?

– Откуда такие сведения?