Королева четырёх частей света

Им вертели, как хотели, а он шёл на поводу без раздумий.

Я думаю, в тот миг отец ненавидел дона Альваро. И тебя тоже.

— Смотри на него хорошенько, дочка; смотри на своего жениха. Ты говорила, он старый и скрюченный? Так перед тобой он склонится ещё ниже.

Тут дон Альваро поднёс руку к шпаге. Хотел смыть оскорбление? По слухам, кровь у него была не горячая. Но говорили также, что в гневе он мог быть страшен.

Подозреваю, он не понимал иронии нашего отца. К чему все эти насмешки? Или капитан Баррето пьян? Нет, этого быть не может: они только что распили вместе всего одну бутылку. Или он уже напился раньше? Ввалился к нему прямо с утра со своим безумным предложением...

Аделантадо смотрел на тебя и сдерживался, видя, что написано у тебя на лице. Он принудил себя к вежливости и отвесил галантный поклон, на который ты не соизволила ответить.

— Сорок тысяч дукатов! Два галеона! Дочка, да кто бы не согласился на что угодно за два галеона?

И снова аделантадо схватился за шпагу. Даже губы у него побелели. Он заставит замолчать капитана Баррето!

Но твой взгляд, брошенный отцу, остановил его: видя твой стыд и страдание, дон Альваро решил не затевать ссоры.

Потом он мне говорил, что не ожидал найти тебя такой живой, такой пламенной — и такой трогательной.

Он стоял, как громом поражённый, а ты изо всех сил старалась опровергнуть то, что говорил отец. «Вот он, твой поклонник, ты его кликала» — она на «поклонника» и не взглянула. «Смотри на него хорошенько, дочка; смотри на своего жениха. Ты говорила, он старый и скрюченный...» — нет, как будто он ей совсем не интересен.

Ясно было показано: будущий супруг для тебя не существует. Ты его буквально в упор не видишь.

Но таить свой гнев на отца ты от людей не стала.

— Грубость ваша беспримерна, — громко заявила ты. — А что до сердечного благородства... Низкая у вас душа. Вы лакей!

И ты повернулась к нему спиной, нанеся такое же публичное оскорбление, как и он тебе.

Мы все остолбенели. Ты пошла в дом.

* * *

В тот день и много недель потом ты показывала отцу, что он ни к чему не может тебя принудить. Что ты ни за что не выйдешь за человека, которого он тебе предназначил. Пусть жених согласился — ты не согласна.

— Не пойдёшь за Менданью — ни за кого не выйдешь! В монастырь тебя запру!

— Что ж, и так подойдёт: зато подальше от вас.

— Негодяйка! — орал отец. — Вот как ты платишь за всё моё добро! Не видать тебе людей! Ни в церковь, ни на процессию, ни на корриду, ни на бал — не выйдешь из этой комнаты, пока не станешь его женой!

— Значит, никогда не выйду.

— И не пущу к тебе никого. И Петронилье не сможешь поплакаться. Одна в четырёх стенах. Захочу — всю жизнь так и просидишь.

— По крайней мере в покое.

— Ты что, никого не любишь?

— А вы, отец, разве кого-то любите?

* * *

Твоё заточение перевернуло весь дом. Матушка всегда оставалась негласной госпожой. Но ты семнадцать лет царствовала явно. Ты была душой, головой, руками асьенды — настоящей хозяйкой. Теперь всюду не хватало твоей невероятной энергии, организаторских способностей, любви к власти. От самого смиренного индейца до самого нахального метиса слуги без тебя отбились от рук.

Семья разделилась на два лагеря. Херонимо ставил стеречь твою дверь своих людей и злых собак. «Малыши» — Диего, Луис и Марианна — пытались общаться с тобой, подкупая служанок.

Матушка, как и все, сделала свой выбор. Обычно она не вмешивалась в дела, но тут объявила во всеуслышанье: непослушание твоё — преступление против Бога, против семьи, против долга перед самой собой. Ты забыла о своём поле и сане.

* * *

Я подозревала, что материнское осуждение пугало тебя до глубины души. С детства тебя мучил страх изменить своему долгу. Ещё совсем маленькой ты так была предана чести, что ничто не могло заставить тебя изменить данному слову. А вдруг наша мудрая, благородная матушка права? Вдруг своим бунтом ты вступила на путь постыдный и недостойный? Ты потихоньку плакала, но не сдавалась:

— Я не пойду за аделантадо Менданью.

Что до меня, я никак не могла понять, отчего ты упрямишься. Не могло быть лучше выбора, чем дон Альваро де Менданья-и-Кастро де Нейро. Так говорила матушка — она даже настаивала на этом. Чистота благородного происхождения, семейные связи, могущественная родня в Испании ручались за него и в Перу. Превосходная партия!

Резон разницы в возрасте с точки зрения здравого смысла никак тебя не оправдывал. Да, матушка в первый раз вышла замуж за человека лет на пятьдесят себя старше. Но тут же такого не было! Обзывая дона Альваро стариком, ты, как всегда, преувеличивала. Ему ещё не исполнилось сорока пяти лет.

К чему же это сопротивление воле отца, этот разрушительный раздор между вами?

Хотя напоказ ты была с ним груба, я не сомневалась, что ты его уважаешь. Характер у вас обоих был тяжёлый, но вопреки этому с самого рождения между вами не было ни облачка, ни единой ссоры! Ты никогда не скрывала, что обожаешь его. Предупреждала его желания. Во всём оправдывала. Любовалась им.