Королева демонов

Хамелеон еще только вставал, когда Терн швырнул в его зев кисет. Демон инстинктивно чавкнул, и снаряд взорвался облаком порошка из свиного корня. Ашия полоснула его по горлу, а Терн скатился с холма за своим копьем.

Места павших демонов заняли новые. Один рухнул, не успев дотянуться до Ашии с Каджи, – копье, которое бросил Терн, пригвоздило его к земле. Терн вернул и копье, принадлежавшее Ашии: его он погрузил в спину хамелеона.

Дыхание Ашии восстановилось, и она запела, не подпуская демонов меньших и в паре с Терном наступая на хамелеона. Теперь тот действовал намного медленнее. На исцеление и трансформацию ушло огромное количество магии, и он постепенно тускнел в свете Эверама.

Они не отступились. Он попытался взлететь, но Ашия проделала огромную дыру в его кожистом крыле и врезала щитом по легкой и гибкой опорной кости. На ободе вспыхнули метки, и она почувствовала, как та раскололась.

Другое крыло повисло, и Терн, взбежав по нему, зажал рога демона в меченых ладонях и запрокинул ему голову. Ашия воспользовалась возможностью и перерубила демону шею.

Когда хамелеон рухнул замертво, уже оплывая, словно сырая глина, другие демоны замерли.

Ашия пронзительно закричала на них, и алагай обратились в бегство.

Небо расцветилось, и Терн разобрал лагерь. Ашия несла караул, всматриваясь мечеными глазами во тьму и туман в поисках недрил. Казалось, что демоны сбежали от восходившего солнца, но Терн и Ашия не снимали сеть, пока не рассвело полностью.

Даже по восстановлении круга они не сомкнули глаз. Силы, которую оба Втянули при поединке с хамелеоном, с избытком хватило для бодрствования. Терну казалось, что вместо мускулов у него морские канаты, и он переполнялся пульсирующей энергией. Ему мнилось, что он может взять на спину Ашию с Каджи и пробежать сотни миль.

Спал только Каджи, он мирно посапывал в своей упряжке у Ашии за плечами. Он дышал глубоко и ровно – как учил сыновей Релан, отец Терна, когда преподавал им шарусак. Терн задышал в унисон, заимствуя у малыша спокойствие, чтобы укротить собственные нервы.

Он несколько раз выходил за круг, собрал свиной корень, который срезали недрилы, и набил им карманы, мешки и кисеты. Растолок листья и втер в одежду липкий сок.

Протянул побеги Ашии:

– Ты тоже натрись.

Он понемногу учился угадывать выражение ее прикрытого покрывалом лица. Она чуть наморщила нос от гадливости.

Терн не обиделся. Другие вели себя так же. Иногда его побивали камнями, называли Вонючкой, Чернышом. Ашия не была столь жестока, но она пахла мылом. Они пробыли на болоте не одну неделю, а шелка остались девственно-чистыми, как одеяния Лиши Свиток. Ашия могла погрузиться в грязь с головой, но выросла все-таки во дворце.

Впрочем миндальничать было некогда. Терн встряхнул перед нею листьями:

– Недрилы нас учуют. Надо сделать все, чтобы сбросить погоню.

Ашия со вздохом взяла свиной корень:

– Думаешь, удастся?

– Есть пара задумок. Придется бежать весь день, но вечером у нас будет надежное укрытие.

– Без него не обойтись, – сказала Ашия. – Ущерб займет добрую часть недели. Похоже, что сила Най нарастает даже от полумесяца.

Она говорила серьезно, но Терн не терял уверенности:

– Лучший терновник, какой у меня есть. Если недрилы достанут нас там, то и куда угодно дотянутся.

Какое-то время Ашия смотрела на него, потом кивнула. Она приняла решение – тщательно и умело размяла листья и втерла их в шелка, навсегда осквернив одежду липким вонючим соком. Положив Каджи, она втерла сок в узел и даже в одеяло.

Оторвав листья получше, Терн смешал их с орехами, ягодами и каплей масла, припасенными для завтрака.

– Зачем ты их прячешь?

– Что? – Терн поднял глаза и увидел, что она смотрит на его руки, снова замотанные в отрепье.

– Татуировки, – пояснила Ашия. – Ты их скрываешь, потому что боишься меня оскорбить?

Терн вспомнил слова Джарит о красийцах и татуировках. Последние считались поруганием Эверама, но Терн не понимал почему.

Он чуть повернулся, пряча руки:

– Мне не нравится, как они выглядят, только и всего.

– Но они наделяют тебя силой, – возразила Ашия. – Я не считаю их оскорблением Эверама. У моего мастера Энкидо тоже были татуировки, а я не знаю человека достойнее, кроме самого Избавителя.

– Я не по делу их приобрел, – ответил Терн.

Он испугался, что сболтнул лишнее и она захочет выяснить больше. Он прочел это желание в ее глазах, но Ашия уважила его тайну:

– Какая разница, в чем причина? Алагай не выдерживают твоего прикосновения, и твоя честь безгранична.

Терн выпростал кисти, одну размотал и горестно уставился на метку.

– Думаешь?

Ашия положила руку ему на плечо:

– Я знаю, Терн Дамадж, что ты не любитель драться, но ради нас с сыном ты вскочил на демона-кай. Даже не будь я свидетелем, Эверам видит все. В конце одинокого пути тебя ждет слава.

– Нет, – сказал Терн. – Мне ничем не исправить того, что сделал.

– То, что случилось с твоими близкими, не твоя вина.

Терн отвернулся, понимая: если собирается высказаться, нужно говорить сейчас, но страшился того, что увидит в ее глазах.

– Моя. Неправильно развел огонь и наполнил дом дымом.