Королева-дракон

А еще, помогая мне собираться, девчонки наконец-то на законном основании дорвались до моих «иномирских» одежек и теперь с удовольствием цокали языками над удобными джинсиками, кроссами, кедами, маечками и спортивными байками. «Иномирские» платьица и туфельки на шпильках тоже не остались без своей доли внимания, как и другие, более интимные предметы гардероба. И, судя по восторгам девчонок, грозит нашему ректорату в скором времени ходатайство на шоппинг в зеркальный мир. И, если подумать логически, особо не вижу причины для отказа. Со мной ведь, а не с кем-то.

В общем, что-то мне подсказывало, что мы можем так всю ночь просидеть и не заметим. Но вскоре, когда два рюкзака, которые решила взять с собой, были уложены, а вкусности уничтожены, строгая Ликерия (подозреваю, гордость госпожи Норайо) увлекла Хоккайду к выходу, заявив, что мне просто крайне необходим отдых перед завтрашним путешествием. Поэтому мы с девчонками расцеловались, а потом остались с малышами одни.

После того, как приняла ванную с какой-то пенящейся солью и переоделась в пижаму, и предоставила каждому из духов-хранителей положенную порцию любви и ласки, уселась на кровати в медитацию.

Безумно хотелось спать, но стоило представить, что завтра лишусь магической силы и какое-то время воспоминания Джун останутся для меня недосягаемы, смежила веки и решительно сконцентрировалась на пространственном заклинании.

Провалившись в зеркальный мир, с удовлетворением подметила, что в жизни Джун как-то все наладилось, по сравнению с прошлой встречей.

С маленькой мной сидела новая няня, студентка-кицунэ. И ее расовая принадлежность, как я сейчас понимаю, сильно объясняет тот факт, что мы быстро, очень быстро подружились. Так что Джун спокойно работала над дизайнерскими проектами, посещала курсы повышения квалификации и графического дизайна, вообще, училась всему, до чего доходили руки и позволял досуг, учитывая маленького ребенка на руках. Драгоценности, с которыми Джун прибыла в зеркальным мир и которые помогли выгодно продать кицунэ, подопечные стража врат, мастера Горо, того самого, которого Мичио Кинриу лично попросил приглядывать за Джун, давно закончились, и приходилось зарабатывать на жизнь самостоятельно.

Если бы позволяло время и финансовая ситуация, Джун только и делала бы, что рисовала картины, на которых изображала истинный мир: это была единственное выражение ее тоски по дому. Даже не тоски, а скорее легкой, нежной грусти, когда чуть-чуть щемит сердце, а на губах блуждает мечтательная улыбка. Потому что картины Джун были светлые, легкие, радостные, очень воздушные.

К счастью Джун, она оказалась талантливым дизайнером. Ее макеты частных домов, коттеджей, дач, шале пользовались необъяснимым спросом, а на то, чтобы она поработала над обустройством интерьера, занимали очередь за несколько месяцев. Успех Джун казался необъяснимым — всем, кроме нее самой. Она практически ничего не придумывала, она вспоминала. А драконы — господа истинного мира — умеют ценить уют и комфорт.