Королева Дурляндии

Я грызла себя за неспособность зарабатывать, но по-прежнему держалась за фриланс, ничего не понимая в принципах самостоятельного продвижения. Мои изделия — вышитые полотняные сумки, картины, расписные разделочные доски продавались не чаще, чем другая сувенирная продукция. Изредка я консультировала. Все мои попытки активного продвижения натыкались на непобедимое противодействие среды. Ноль консультаций от рекламы. Я имела заработок ниже прожиточного минимума.

Автомобиль же к концу года стал поддразнивать меня и намекать на о, что Снежана не прочь превратиться в такси. Меня удержала натальная оппозиция Марса к Урану. Но она не смогла встать между мной и новыми городами. Я съездила в Пушкинские горы. Восторг — мчаться по хорошей дороге к Пушкину в гости! Я побывала в Старой Руссе, где похоронен дед. Я прокатила с ветерком по святым местам всех своих гостей. И, конечно, промчалась по деревням Печорского района с риском оставить на дороге подвеску. Теперь мне сложно представить себя без машины и той степени свободы, которую она даёт в деревне.

Находка

В Дурляндии объявлена археологическая экспедиция. Королева лично возглавляет отряд исследователей. Музей древностей пополнился артефактами, а кузницы — металлоломом.

Я такое видела в триллерах: героиня, побуждаемая невнятными мотивами, лезет на чердак (в подвал, в старый сарай и т. п.), обязательно в самый тёмный угол и находит там нечто, проливающее свет на историю семьи (дома, усадьбы). Но сначала всё, по законам жанра, только сильнее запутывается и усложняется. Раскрытие секрета поднимает слишком много вопросов.

Я лезу через велосипедные рамы и непонятного назначения предметы, отодвигая подвешенную в петле стопку пустых мешков, потому что из дальнего угла меня кто-то поманил. Как поманил, «иди сюда, девочка» гипнотическим голосом? Нет, я в своём уме. Просто почувствовала импульс, толчок, «заигрывание» пространства. Здесь нет окон, электричества и порядка. Глаза вскоре привыкают к полумраку, и света от двери хватает, чтобы увидеть на стене плоский застеклённый ящичек. Пробираюсь ближе и могу различить сквозь стекло бумажные цветы по периметру, светлый фон и тёмное пятно в верхней трети пространства. Икона? Но почему в этом помещении, среди полок, верстаков и гвоздей? Угол, где она висит, отгорожен довольно высокой переборкой, так что приходится напрячься, чтобы проникнуть к своей находке. «Интересно, живописная?», — думаю, пока выбираюсь обратно. Целая вечность трепетного предвкушения. Наконец я на улице с добычей в руках. Да, это образ Богородицы с младенцем — потемневший, потрескавшийся, почти полностью укрытый самодельными цветами. Отколупываю из-под штапиков пластичную замазку, снимаю одну реечку и осторожно выдвигаю стекло. Триллер? А то… Бумажный венок вокруг лика ассоциируется с похоронами, как и саркофаг, в котором запечатана икона. Осторожно вынимаю гофрированные цветы. Восхищаюсь мастерством человека, который смастерил и собрал эти розы и гвоздики в гармоничную гирлянду. Снимаю «покрывало» из обёрточной бумаги, и — триллер? А то! — очень-очень удивляюсь тому, что вижу. Истрёпанный клочок картона, повреждённый плесенью, порван пополам. Верхний слой с репродукцией отслоился. Богоматерь смотрит вправо, ребёнок в зелёной рубашке у сердца. Я таких икон, решённых в красно-зелёных тонах, не встречала. Очень красивое, правильное лицо у Мадонны. Белокурый кудрявый младенец вытянул руку вперёд. Края у картона обломаны, и сохранилась только центральная часть композиции. И что меня удивило больше всего? Две половины образка скреплены между собой тонкой бечёвкой. В двух местах проделаны дырочки, и разрозненные части сшиты, словно края раны. Как будто они могут срастись. Триллер. Потому что ты немеешь перед открывающимися обстоятельствами чьей-то жизни. Потому что хочется плакать, когда такое видишь. Загадка: кто порвал образ, зачем, в какой ситуации? Не мог он сам по себе так обветшать. И кто пытался восстановить? Один и тот же человек или разные люди? Если один, так это ж какая драма, достойная пера Достоевского! А если разные? Не меньшая драма. Кто оставил плесневеть в сарае — тоже вопрос. И кто нашёл — ещё надо разобраться. Зачем икона позвала меня? На подобный вопрос наука психология даёт только один ответ: смысл надлежит искать в тех чувствах, мыслях, побуждениях и действиях, которые следуют за событием. Что ты начинаешь думать и делать — за этим тебе и было явлено нечто.

Я думала о разном. Тут был и жиденький страшок на тему «вдруг кто помрёт или заболеет», и о том, куда мне деть эту икону, и о многом ещё. Но центральным, вопиющим посланием этой находки было, пожалуй, вот что: «Отыскивай Священное и созидай целостность».

Сватовство по-царски