Королева Франции Анна Бретонская

Однако одной внешности было мало. Можно быть элегантно одетой, владеть искусством куртуазной беседы – и быть легкомысленной женщиной, дарующей счастье любому желающему. Анна же желала окружить себя дамами высшей добродетели. И учредила женский Орден Верёвки (Ordre de la Cordelière), чьим символом стало длинное колье, украшенное драгоценными камнями, напоминающее о путах Христа. Впрочем, подобная организация не было чем-то новым. Отец Анны, Франциск II, в свое время учредил Орден в честь Франциска Ассизского, где веревка была символом жизни аскета и строгого соблюдения религиозных правил. Сама Анна носила этот символ постоянно, наряду с бретонским чепцом. Для нее веревка символизировала праведность и верность в браке. И чепец, и веревка исходили из традиций ее земли, ее семьи.

Но Анна Бретонская хотела добиться большего: она выступала против традиций своего времени, когда роскошь и разврат были стилем жизни. Анна хотела изменить концепцию женщины эпохи: дама достойная и респектабельная, гордая и неординарная, за которой ухаживали бы не ради ее земель или внешности, а ради ее внутренних качеств. И этот идеал значительно отличался от идеалов «Романа о Розе», где героиню возносили исключительно за внешность.

Не стыдиться своего богатого внутреннего мира – а афишировать его! Поэтому изображения веревки были повсюду. Вчера – на каминах Амбуаза, сегодня – в Блуа. Камин – это место, притягивающее взгляды, особенно в период холодов… Символ добродетели Анны фигурировал везде, где только можно, вплоть до посуды. И часто соседствовал с изображением бретонского горностая, символом чистоты, и королевскими лилиями, знаком могущества королевской пары.

Было ли это наивно? Отнюдь. Мудрые девушки хранили чисто женские знания. Конечно, они умели читать и писать, владели искусством грамматики и досконально знали Библию, но они преуспевали также в области тех искусств, куда мужчины традиционно не ступали. В первую очередь, это рукоделие. Именно там искусство женских рук достигало неимоверной славы. Гобелены и вышивки, вышедшие из под игл фрейлин Анны Бретонской, вполне могли соперничать с произведениями профессиональных ателье. Брантом упоминал, что видел в знаменитом аббатстве Сен-Дени покрывало, украшенное великолепной вышивкой, и предназначалось оно для Папы Льва Х. Истинное признание!..

Обучение музыке и пению также было важной частью дамского образования. И перед восхищенными взорами представали нежные существа, чьи руки могли создавать тончайшие произведения вышивального искусства – такой контраст с грубостью мужчин, вскормленных войной!

Анна последовательно проводила политику формирования нового типа женщины своей эпохи, являя личный пример окружению. Дама должна быть респектабельной, ею должны восхищаться и в то же время желать. Бретонка сама испытала всю ценность этого оружия в 1498 году, когда Людовик XII был вынужден уступить ей столь многое ради того, чтобы добиться согласия на брак.

Получали ли удовольствие юные девы, вынужденные соответствовать строгим критериям Анны? Возможно, желание получить одобрение королевы, боязнь пойти наперекор ее желаниям, и способствовали их добродетельной жизни.

В качестве поощрения, бретонка не допускала никакого соперничества в своей свите. В 1507 году Анна де Гравиль (Anne de Graville), дочь адмирала того же имени, была приписана Анной Бретонской ко двору юной Клод Французской (вскоре после заключения столь неприятной для королевы помолвки с Франсуа де Валуа). Девушка обладала такой выдающейся внешностью, что один поэт посвятил ей опус, утверждая, что «История не знала столь прекрасной дамы». Очень неосторожный шаг!.. Поэт прибыл ко двору, ожидая обрести славу и счастье. Плохо же он знал дам из свиты королевы. Вместо приветственных криков радости он услышал перешептывания. Затем четыре красавицы направились навстречу визитеру с весьма кислым выражением лиц. Жанна Шабо дама де Монсоро (Jeanne Chabot dame de Montsoreau), обратилась к нему с резкими упреками: почему это так выделил он Анну де Гравиль? «Преступное деяние!», заметила Жанна. Смущенный поэт попытался защититься, извиниться… Едва он пролепетал свои несколько фраз, как Бланш де Монберон (Blanche de Montberon) приблизилась к нему с сухим вопросом: «Вы прибыли ко двору, чтобы поссорить дам и выбрать одну для собственного удовольствия?». Далее в своей речи Бланш потребовала у поэта пересмотреть свое мнение. Третья дама, которую История сохранила под именем Талларю (Tallaru), настаивала, чтобы в своей оценке поэт был «правдив и беспристрастен»…

Необычное представление возникает об этом дворе королевы Франции. Очевидно, что дамы истово пеклись о своей репутации. Не только потому, что благонравие обеспечивало место в ближайшем кругу Анны Бретонской. Ведь жизнь в замке Блуа была лишь временным этапом для девушек, ступенькой к следующему, более важному событию всей их жизни – к браку.