Королева Франции Анна Бретонская

Холодность была всего лишь маской, которая очень быстро исчезала при более близком общении с королевой. Как только проходили первые мгновения, она становилась приятной. Не по расчету, не из хитрости, не стремясь шокировать столь разными образами, – а лишь потому, что по характеру своему Анна была милой женщиной. Недаром Людовик XII называл жену «маленькой Бретоночкой», своей «дорогой Бретоночкой». Несомненно, когда Анна заканчивала играть роль королевы (и если ничто не противоречило ее желаниям), она была простой и нежной женщиной в повседневной жизни. Гораздо лучше многословных описаний это может проиллюстрировать небольшая миниатюра из одной из тех книг, что любила собирать Анна Бретонская. Рисунок изображает королеву в один из тех моментов, когда Людовик XII находился в Италии.

«Мы видим королеву Анну в ее спальне. Она сидит на стуле, одетая в обычное черное платье со шлейфом, ниспадающем на пол, на подоле которого устроилась маленькая собачка. Голова Анны покрыта квадратным отрезом сукна, спускающимся до глаз. Она пишет письмо королю, своему мужу, на столе, покрытом зеленой скатертью. Чернильница и перочинный ножик, украшенныезолотом, лежат тут же. Книга в коричневой обложке с золотой застежкой рядом с ней. В другой руке королева держит носовой платок, утирая слезы. С другой стороны стола сидят фрейлины, прямо на полу. <…> За спиной королевы стоит ее кровать, покрывало которой сверкает золотом. Занавески отделаны красным и золотом. На них, со стороны изголовья кровати, прикреплены изображения двух святых. Возле кровати видна клетка с зеленым попугаем».

Сцена, полная роскоши и спокойствия, иллюстрирует то, что было двумя главными козырями Анны Бретонской: очарование и величие. Ловко отмеряя нужную дозу того или другого, она запутывала и смущала тех, кто видел ее.

Не ее ли туалеты играли в этом свою роль? В официальной жизни королевы Анна носила роскошные платья, щедро украшенные мехами горностаев, соболей и куниц. Эти наряды полюбились ей еще со времен первого брака с Карлом VIII, демонстрируя роскошь и величие жены короля. И во втором супружестве Анна продолжала использовать многочисленные украшения, поражавшие своим блеском.

Но когда официальные церемонии заканчивались, наступало спокойствие будней, Анна представала в простом (хотя по-прежнему королевском) облике. Она носила свой знаменитый бретонский чепец, платье без особых изысков, сшитое из бархата традиционных цветов королевы – красного и желтого. Талию ее опоясывал пояс, отделанный золотой чеканкой, ниспадающий до земли. На шее красовалось скромное украшение в виде цепи, символа ордена, созданного Анной. Сдержанная элегантность. Простая женщина, не королева более…

Несомненно, Анна любила изящество и утонченность, поскольку это доставляло удовольствие ей и окружающим. Она часто принимала ванну. В замке не было отдельного помещения для этих целей, в покои Анны на двух треногах ставили большой чан под крышкой, нагревали на огне, после чего королева погружалась в воду. Затем она душилась розовой водой из Прованса, а саше с ароматом фиалок всегда лежали в ее белье. Эта любовь к ароматам пришла из ее детства.

Бретань всегда была рядом со своей герцогиней при французском дворе. Не только чепец, не только веревка, не только горностаи, символ чистоты, столь дорогой для всех Монфоров, сопровождали Анну все ее жизнь, но и личная гвардия из бретонцев, музыканты, родом из ее герцогства, и даже многочисленные борзые, выводимые в Верхней Бретани. Анна привнесла во Францию кусочек своей родины. И это было причиной того самого контраста, порой курьезного, когда пышность французской королевы сочеталась с неприхотливостью бретонской герцогини. Анна страстно любила бургундские вина, всегда угощала ими своих гостей, но в дополнение к ним на стол ставились устрицы, морская рыба и хлеб, который пекли в Нанте и Ренне.

А жизнь в замке оживляли и украшали прочие вещи: ржание лошадей в конюшнях, крики птиц в вольерах и  клетках, звонкий смех молодых женщин, лай собак, верных спутников счастливых дней. Не нужно забывать и о многочисленных картинах и гобеленах. Во всем этом присутствовала харизма Анны Бретонской, ее энергия, ее душа, придававшая живость суровому этикету Двора

И эта сверкающая душа должна была угаснуть в самом зените своей жизни, исчезнуть в недрах земли…

В марте 1511 года Анна тяжело заболела, настолько тяжело, что всерьез опасались за ее жизнь, а ведь ей было всего 34 года. Де Бюрго (de Burgo), внимательный посол Маргариты Австрийской, написал: «Вчера ночью, ее очень сильно лихорадило, были и другие симптомы, внушавшие большие опасения. Сегодня же ей стало легче, хотя вечером состояние вновь ухудшилось». Позже он продолжал: «Ночь была очень плохой. Больная потеряла дар речи. Однако после возвращения способности к общению, она чувствует себя лучше». Сильная тревога, к счастью, не имела продолжения, поскольку 4 апреля дипломат написал своей госпоже о выздоровлении французской королевы. Другие события заслонили этот инцидент, который решили считать случайностью.