Королева френдзоны (СИ)

Она приготовилась встать, но Глеб положил ей руку на плечо и удержал.

— Погоди… Давай еще тут побудем. Помнишь, как в детстве? В одиннадцатом классе. Мы после школы собирались у меня готовиться к экзаменам, и выяснилось, что я забыл ключи. Тогда мы пошли к тебе, а ты ключи тоже, оказывается, забыла! И мы тусили в подъезде до ночи, пока не пришли твои родители.

— Помню… — улыбнулась Тина.

Да, тогда они сидели на ступеньках бок о бок, как и сейчас. Болтали обо всем на свете… смеялись, дурачились. А Тина надеялась, что он ее обнимет и поцелует. Как всегда, надеялась напрасно.

Это было одно из самых приятных воспоминаний. Приятных и грустных, как сотни других воспоминаний, связанных с Глебом. Но сейчас ей не было грустно — просто всплыла картинка из детства и тут же пропала.

Но тут рука Глеба легла ей на спину, скользнула вверх, на плечо. Он осторожно прижал ее к себе — в точности, как представлялось тогда, десять лет назад.

— Тина… — негромко сказал Глеб, обжигая ее щеку дыханием. — Послушай, я с Улей еще и по другой причине расстался. Я сейчас скажу тебе…

Он шумно сглотнул, его пальцы сжали ее плечо, но потом Глеб убрал руку и немного отодвинулся.

Да он ужасно волнуется! Что еще хочет он ей сказать? Какую еще новость он ей приготовил?

Сердце потяжелело от недоброго предчувствия.

— Что случилось? Что-то серьезное? Говори уже.

— Да. Только не смейся, ладно? — он коротко вздохнул и произнес совсем тихо, сдавленным от напряжения голосом:

— Тиныч, я тебя люблю. Всегда любил. Все эти годы.

— Как друга? — уточнила Тина, уже догадываясь, что дело и правда серьезнее некуда. Отчего-то стало страшно.

— Как девушку. Самую лучшую. Самую прекрасную. Единственную.

Сердце замолотило о грудную клетку, кровь стучала в висках тонкими молоточками, а в груди вдруг кончился воздух.

Она спит и видит сон? Что происходит? Глеб действительно это говорит? Или ее обманывают уши?

Хорошо, что он попросил ее не смеяться, потому что сейчас ей захотелось нервно хихикнуть.

А Глеб опять заговорил. Теперь, когда самые сложные первые слова были произнесены, он не останавливался.

— Тина, наверное, я сейчас все испорчу, но я должен это сказать. Ты ведь понимаешь, да? Мы всю жизнь были вместе. Мы идеально подходим друг другу. Ты единственная, кого я любил по-настоящему.

— Глеб, почему ты молчал об этом раньше? — губы пересохли, каждое слово давалось с трудом.

— Потому что я дебил. Лох конченый, — Глеб кивнул на надпись на стене и с трудом улыбнулся. — Я совсем недавно понял, что это самая настоящая любовь. Понял, что не хочу… не могу тебя потерять.

— Понял недавно? Когда?

— Когда ты стала встречаться с Федором.

— Погоди… С Федором? А когда я встречалась со Славой, с другими парнями, тебя не волновало?

— Тогда я все видел иначе. А сейчас ты так изменилась. Все изменилось. И меня как обухом по голове… глаза открылись. Я словно проснулся. Осознал в одну минуту, что могу потерять тебя, и моя жизнь не будет прежней. Без тебя уже все будет не то. А ты — самое лучшее, что было в моей жизни. Ты самая умная, понимающая, надежная… самая красивая.

Тина слушала его сбивчивую речь и чувствовала, будто с каждым его словом ее омывает раскаленный поток.

Голова горела, а сердце теперь бухало заполошно, как пожарный колокол. Но мысли текли на удивление размеренные.

«Надо же, Диана была права. Федор сделал то, чего не мог добиться Слава. Его ухаживания разбудили у Глеба инстинкты самца-собственника. Глеб осознал, что любит меня. Он говорит то, что я всегда мечтала от него услышать. Как же я ждала этого мгновения! Но почему я не кричу от счастья? Почему так сжимается грудь? И щиплет глаза…»

Тина приложила ладонь к дрожащим губам, но Глеб перехватил ее запястье и крепко сжал.

— Тина, прости. Я знаю, ты считала меня только другом. А теперь, наверное, и видеть меня не захочешь, — выпалил Глеб с мальчишеским отчаянием.

— Глеб, так ты не знал? Даже не подозревал, что я мечтала о тебе все эти годы? Я-то всегда любила тебя больше, чем друга. Да я была в тебя влюблена по уши! Но боялась сказать, чтобы все не испортить.

— Что?!

Он застыл на минуту, его лицо было недоверчивым и изумленным, как у человека, которому только что объявили, что он выиграл миллион по автобусному билетику.

— Ты была в меня влюблена и скрывала?

И тут его взгляд вспыхнул шальной радостью.

Глеб притянул ее к себе и поцеловал, быстро и яростно, а его руки лихорадочно обнимали ее, гладили и спину, и шею, и зарывались в ее волосы.

Тина закрыла глаза. Господи, сколько раз она представляла себе, как целуется с Глебом! И вот это происходит, на самом деле, не во сне!

Он целовал ее снова и снова, а потом выпрямился, прижал Тину к груди и зарылся лицом в ее волосы на макушке.

— Тиныч, ты меня с ума сведешь, — пожаловался он тихо.

Тина уткнулась носом в его шею и поняла, что так сидеть неудобно — спину сводит, и дышать тяжело. Осторожно высвободилась, но Глеб не отпустил ее — он продолжал обнимать ее за плечи, их лица были совсем близко.