Королева Камилла

– Выбирайте, не торопитесь, – сказал он, словно Чарльз с Камиллой были детьми, растерявшимися у конфетного прилавка.

– Сколько времени у нас есть? – спросила Камилла.

– У вас четыре недели, чтобы отдать двух собак добровольно, – подала голос констебль Бут.

– А если мы не согласимся? – спросил Чарльз.

– Конфискуем всех.

Бут двинулась к выходу, а Дуэйн беззвучно извинился, еле шевеля губами:

– Простите.

Лео заскулил, обращаясь к Фредди и Тоске:

– Я слишком молод, чтоб умирать.

– А я слишком стар, – рыкнул Фредди.

– А я слишком боюсь, – завыла Тоска.

После того как констебли Локхарт и Бут побывали в доме Тоби, там поднялась суматоха. Барри забрал Рокки к себе в спальню, забаррикадировался и не переставая ревел:

– Рокки никуда не поедет!

Вайолет всхлипывала на диване, баюкая Микки на руках и умоляя внучек вразумить Барри, убедить его отдать добермана. Целуя седеющую голову Микки, Вайолет причитала:

– Этот пес для меня важнее, чем любой человек. Мне не надо на него ни стирать, ни гладить. И он не привередничает по части кормежки.

А за стеной сидела королева с Гаррисом и Сьюзен на коленях. Она уже несколько раз вслух прочла им листовку и теперь переводила взгляд с одного на другого.

– Но ведь это Англия, Англия, – повторяла Елизавета.

48

– Грэм, нам предстоит жесткий разговор, – сказала Миранда на седьмом свидании. – Не обижайся, поросеночек, но ты паршивый выродок, обаятельный, как выгребная яма. А как ты одеваешься! Какого стиля ты придерживаешься? Пенсионерский шик?

Грэм отшатнулся, будто его ударили ногой в грудь. Сам он всецело себя одобрял. Они только что вышли из «Мыши и сыра», где съели кошмарный «обед английского пахаря», состоявший из черствого багета, резинового сыра и жухлого салата.

И по дороге к бунгало Миранда начала распекать Грэма – «ни с того ни с сего», как он потом сказал Джину. Впрочем, Грэм слыхал, что женщины часто хотят изменить своих мужчин, и когда Миранда предложила, чтобы он сменил облик, Грэм решил, что это часть современных взаимоотношений. Его немного встревожило, что Миранда записала его к нескольким специалистам, а еще больше встревожила цена, которую она назвала. Но у него было наследство, а Миранда вполне четко дала понять, что до тех пор, пока Грэм не подтянет внешний вид и кое‑какие манеры, она не станет заниматься с ним сексом.

А Грэм вовсе не планировал отказываться от секса. Последнее время он был несказанно доволен собой и твердо намеревался улучшить показатели. Когда они с Мирандой занимались любовью второй раз, Грэм сказал, что возьмет секундомер, чтобы точно замерить, сколько сможет выдержать.

Миранда взмолилась:

– Грэм, прошу тебя! Мы же не на ринге собираемся боксировать.

Когда Грэм кончил, Миранда услышала, как щелкнул секундомер.

– Уже лучше, – сообщил Грэм, – четыре минуты и семь с половиной секунд.

Миранда спихнула его и умчалась в ванную, оснащенную фисташковым унитазом. Минут двадцать она стояла под душем, пытаясь дочиста отскрести себя. После этого Грэм больше не брал в постель секундомер. Но Миранда знала, что он поглядывает на маленький будильник с нарисованным Винни– Пухом.

В понедельник, в 8.30, Грэм явился в клинику Захарии Стейна, где ему рвали, пилили и наращивали зубы и под конец всех мучений поставили коронки голливудского образца. В пять вечера он прибыл к парикмахеру знаменитостей Альфи Томпкинсу, пожилому балагару – кокни. Изучив макушку Грэма, цирюльник поморщился и поднял взгляд на Миранду:

– Ты шутишь или как, беби? Да я на сортирном бачке видал богаче кракелюры.

– Грэм на будущей неделе появится на обложке «Хелло!», – сказала Миранда.

– Чуть подкрасить и создать растрепанный вид «только что со сноуборда». Наверное, так, – проворчал Альфи.

Пока ему мыли, сушили и стригли волосы, Грэм с недоумением слушал разговор Миранды и Альфи. Выходило, что у них общий круг друзей. Упоминались «торчок Пит» и «Джайлз – плановой», звучали беспечные байки о том, как трудно дойти до дому, если «накидал ся».

– Взять меня, – рассказывал Альфи, – теперь я спешу к восьми завалиться домой, само собой, с бутылкой моэта, а к девяти уже в кроватке с юной стилисточкой – резвушкой.

Они отпускали циничные замечания в адрес представителей власти, включая премьер– министра Джека Баркера, к которому Грэм питал величайшее уважение. Запрет фигурных шлепанцев и стремянок заметно облегчил бы Грэму работу. Выключив фен, Альфи умолк в ожидании оценки.

Посмотрев в зеркало, Грэм спросил:

– Уже все? Везде торчит.

– Тю! – ухмыльнулся Альфи. – Так и задумано.

– Грэм, ты выглядишь круто, – похвалила Миранда. – Завтра – одежда и обувь.

Грэм надеялся, что Миранда пригласит его к себе, в Стоук – Ньюингтон, но ей срочно понадобилось навестить в хосписе больную подругу Так что Грэм вернулся в свое бунгало, где Джин с Тоником вволю посмеялись над его прической.

Миранда же тем вечером, опрокинув не один стакан текилы с газировкой, сообщила выборному штабу Сынка Инглиша, что пусть ее лучше отымеют два медведя – гризли, чем она еще раз ляжет в постель с Грэмом Крекнеллом.