Королева Кандеса (ЛП)

— Дела идут не лучшим образом, — сказал он. — Нет ли у тебя ручки и чего-нибудь, на чем писать? — Она указала на парту, громоздящуюся на вершине баррикады. — Ага. Премного благодарен.

Он вскарабкался наверх и добыл ручку и немного бумаги. Потом, нахмурясь, выбросил бумагу, опустился на колени и начал оглядываться по сторонам в поисках чего-то. Венера пристально наблюдала. Он поднялся с одной из ее кукол, с любимицей, у которой были фарфоровая голова и тряпичное тело.

— Не возражаешь, если я ее на минутку позаимствую? — спросил он. Венера пожала плечами.

Альбард какое-то время тер кукольным лицом о каменный пол. Со стороны коридора раздался грохот. Баррикада содрогнулась. Критически осмотрев куклу, принц удовлетворенно крякнул. Затем он сгорбился и принялся осторожно водить кончиком пера по лицу куклы.

Когда баррикада наконец пала, он стоял посреди комнаты, заложив руки назад. Ворвалась дюжина солдат, они вывели его прочь; он успел только кинуть назад взгляд и подмигнуть Венере.

После того, как его увели, несколько чинов из тайной полиции обыскали ее комнату. (Состояние, в котором находилась комната после их ухода, было примерно таким же, как и до появления здесь Альбарда, что ярко свидетельствовало о привычках самой принцессы.) Они конфисковали все, что могло писать или на чем можно было писать, даже отломали от стен штукатурку там, где она что-то нацарапала. Венеру и саму несколько раз обыскали, и потом все они вымелись, звякая металлом и патронташами, а ее оставили сидеть ровно в том месте, где стоял принц Альбард.

Ни она, ни кто-либо из встречавшихся ей позже людей, Альбарда больше не видели.

В конце концов она двинулась к окну и подобрала одну из кукол. Платье куклы было порезано там, где тайный полицейский его распорол в поисках скрытых записей. Венера поднесла куклу к окну и насупилась.

Так вот что он делал. Альбард стер ее брови о камень. Затем нарисовал их вновь — филигранными черточками и завитушками. С дистанции в несколько дюймов они смотрелись вполне обычно. Но глядя поближе, однако, она могла видеть, из чего они были складывались:

Из букв.

* * * *

Нация Лириса обвилась вокруг своего внутреннего двора, как будто ее скрутило от боли. Во двор выходили все окна, над ним нависали все балконы. Дно этого колодца было бы в вечной тени, если бы не гигантские зеркала на крыше, направленные на Кандес.

Венера отчетливо видела, что двор в фокусе всего и вся, но не могла рассмотреть, что там, внизу. Первые два дня пребывания здесь ее таскали из каморки в другую, и все они располагались вдоль короткого коридора, выкрашенного в конторский зеленый цвет. После кратких опросов в каждой из каморок ее отводили обратно в невзрачную комнату ожидания, где она сидела, ела и урывками спала на скамьях. Каждое утро она испуганно просыпалась от одиночного выстрела, звучащего где-то неподалеку. Утренние казни?

Навряд ли, ведь она единственная обитательница этой маленькой тюрьмы. Ясно же, что это тюрьма. Ей пришлось заполнять бюрократические формы просто чтобы посещать единственную туалетную комнату — холодный куб с деревянными кабинками, исчерканными безобразными граффити. Высокие зарешеченные окна комнаты открывали вид на верхние этажи внутреннего двора. Они намекали на свободу.

— П-п-просыпаетесь?

Венера осторожно села и постаралась улыбнуться своему тюремщику. Шло третье утро заточения.

Он был высок, атлетически сложен и обладал той точеной внешностью, что можно встретить у актеров, профессиональных дипломатов и мошенников. Выглядел он щеголевато, насколько вообще можно ожидать щеголеватости от человека в железе и скрипучей коже, и мог растопить сердце любой леди — при условии, что она не станет смотреть ему в глаза или слушать его речь. Любой из упомянутых маневров открыл бы ужасную истину о Моссе: его разум был отчего-то ущербен. Он казался скорее марионеткой, чем человеком, и, что печально, похоже, мучительно осознавал свой недочет.

Как и вчера, Мосс держал в одной руке стопку бумаг, неся их словно серебряное блюдо. При их виде Венера вздохнула, и, когда он остановился перед ней, спросила:

— Сколько еще уйдет времени, чтобы оформить меня в вашу тюрьму?

— Т-т-тюрьма? — изумился Мосс. Он бережно, словно те были золотыми, опустил бумаги на облупленную скамью и распрямился; его металлические одеяния негромко заскрежетали. — Вы н-н-не в т-т-тюрьме, миледи.

— Тогда что это за место? — Она обвела широким жестом звукопоглощающие оштукатуренные стены, закопченные настенные светильники и потрепанные скамьи. — Почему я здесь? Когда я получу назад мои вещи? — Они обыскали ее куртку и забрали содержимое — драгоценности, ключ и пулю. Какая из потерь беспокоила ее больше всего — трудно было решить.