Королева красоты Иерусалима

Ни папа, ни мама о кражах больше не упоминали. Когда я окончила начальную школу и наотрез отказалась продолжать учебу вместе с одноклассниками в «Леяде», средней школе при Еврейском университете, они поморщились, но заставлять меня не стали. И я пошла и самостоятельно записалась в другую среднюю школу, которая считалась не такой хорошей, а они даже не потрудились пойти со мной на встречу с директором, и все формальности я уладила самостоятельно.

А когда в шестнадцать лет я пошла на вечеринку в Бейт хаяль[32] и вернулась в сопровождении красивого парня – морского пехотинца в белой форме и у входа в дом целовалась с ним так, будто завтра никогда не наступит, папа спустился вниз, грубо вырвал меня из рук провожатого, избил и запер в ванной. За этим последовало суровое наказание: я должна была возвращаться домой сразу же после занятий, не встречаться с подругами, не слушать радио, не ходить в кино и вообще не выходить из комнаты.

В тот день окончательно распался тайный союз между мной и отцом. Союз этот длился много лет и не раз спасал меня от маминого гнева, не давал ощутить себя девочкой, которую никто не любит, не целует и не обнимает. До этого дня я думала, что отец – мой надежный тыл, что он принимает меня без условий. С тех пор как умерла бабушка Роза, папа оставался последним моим прибежищем. Но теперь не стало и этого. Теперь и папы больше не было для меня.

Зерна разрыва всходили постепенно, по мере моего взросления. Началось это в тот день, когда он перестал купать меня в ванной, потому что я уже «здоровая лошадь». Потом – жесточайшая порка, которую он мне задал за воровство, даже не попытавшись выяснить его причины. А теперь он опозорил меня перед чужим солдатом из морской пехоты. Отец просто не мог принять того факта, что я уже девушка и что у меня есть свои потребности, о которых он не хотел ни думать, ни знать.

На третий день, вместо того чтобы пойти в школу и вернуться домой сразу после занятий, я в школьной форме и с ранцем за плечами зашагала к автобусной остановке и села в автобус до Тель-Авива. От автовокзала я дошла пешком до бульвара Ротшильда и отыскала дом тии Аллегры – старенькой маминой тетушки.

Этот бульвар я хорошо знала – как-никак я много лет проводила здесь каникулы, долгие и приятные.

Я стояла у дома тии Аллегры и рассматривала красавец-дом в стиле баухаус, где она жила уже много лет, округлые балконы, высокие деревья и низкие кусты в палисаднике возле входа. Глубоко вдохнув воздух свободы, который растекался по всему телу каждый раз, когда я приезжала в Тель-Авив, я толкнула красивую деревянную дверь с круглым, как иллюминатор, оконцем посредине и, скользя рукой по деревянным перилам, поднялась по мраморным ступеням на второй этаж, где жила тия Аллегра, и позвонила в дверной звонок.

– Кто там? – спросила старая мамина тетушка, прежде чем открыть дверь.

– Это я, Габриэла, – ответила я и услышала сквозь запертую дверь старушечьи шаги и стук палки.

– Дио санто, Габриэла, что ты здесь делаешь? Только не говори, что сегодня Суккот, а я не знала.

Я бросилась тетушке на шею и расплакалась.

– Что случилось, керида миа? Что случилось? Почему ты плачешь?

– Я устала. Я хочу спать.

Она отвела меня в одну из комнат и сказала:

– Полежи, керида. А потом, когда встанешь, расскажешь мне, что ты делаешь здесь без папы и мамы. Но сейчас иди отдыхать, а я пока приготовлю тебе авас кон ароз[33], ты наверняка будешь голодна, когда проснешься.

Не помню, сколько часов я проспала, но, когда я проснулась, уже стемнело. Тия Аллегра сидела в глубоком кресле под балконным окном, перед ней – неизменный чайный столик на колесиках, на деревянном подносе – чай в прозрачном стеклянном стакане и тарелочка с печеньем.

– С добрым утром! – шутливо приветствовала она меня. – Выспалась?

– Да, – кивнула я. – Я так устала…

– Ступай на кухню, я там приготовила тебе поесть. Только разогрей себе сама, а то меня ноги уже не держат, совсем разболелись, пока я стояла готовила.

Я отправилась на кухню, положила себе большой половник белого риса и сверху фасоль в томатном соусе, перемешала и вернулась в гостиную, чтобы поесть рядом с тетей.

– Ну как получился авас кон ароз? – спросила она. – Я в последнее время совсем не чувствую вкуса, дети мои жалуются, что все недосолено.

– Вкусно, – кивнула я, с наслаждением уминая знакомую с детства еду.

– Я звонила твоему отцу в банк.

– И что он сказал?

– Чтобы я немедленно посадила тебя в автобус и отправила обратно в Иерусалим. Я ответила ему, что будет лучше, если ты останешься у меня ночевать, а завтра утром придет мой зять Шмулик и отвезет тебя в Иерусалим на своей машине. Так мы будем уверены, что ты приедешь прямиком домой, а не сбежишь отсюда бог весть куда.

Я промолчала. По крайней мере, я выиграла одну свободную ночь.

– Что случилось, керида? – спросила тия Аллегра мягко. – Почему ты снова сбежала?

– Отец меня побил и велел десять дней никуда из дому не выходить, кроме школы.

– Почему? Что ты сделала?

– Целовалась с солдатом из морской пехоты, который проводил меня домой после вечеринки.