Королева крови

Далеина побежала. Она выскочила из кабинета директрисы и замерла на вершине лестницы. Сотни духов кружили по спирали, как торнадо из блестящих тел, срывая факелы со стен, раздирая лестницу на части. Далеина не могла спуститься сквозь этот вихрь. Вместо этого она пошла к колоколам.

Обошла звонаря, мальчишку-смотрителя не старше двенадцати. Мертв.

Схватив веревку, прикрепленную к шпилю, она поднялась к колоколам. Никогда раньше не подходила к ним так близко – два десятка серебряных колоколов. Далеина добралась до молоточка звонаря и взялась за него. Духи, их вопли, крики и визг доносились снизу, Далеине казалось, ей снова десять и она слышит, как все вокруг умирают.

«Не в этот раз», – подумала она и ударила молотком по самому большому колоколу.

Три удара.

Все знали этот сигнал – три сильных удара. Далеина прислушалась и повторила. Один, два, три. Из леса донеслось эхо трех барабанов. Низкий, раскатистый, монотонный звук, разбавлявший крики.

Все преемницы.

Все кандидатки.

Все студентки.

Все ведуньи.

Все женщины, у которых есть силы.

«Сейчас».

Втиснувшись между ветками, Далеина сделала вдох. Сфокусировалась на всех знаниях, что получила, чтобы забыть об остальном мире, о криках, о боли, о смерти, о разрушениях, которые духи устраивали… а затем мысленно обратилась вовне, прикоснувшись к этим духам. Почувствовала их гнев, наполнивший ее сознание. Гнев и радость. Далеина отстранилась от этих чувств, но потом заставила себя снова шагнуть в водоворот тьмы, та ее поглотила.

«Выбирай».

Она слышала, как слово разносится эхом, будто десятки других голосов тоже повторяют его. Далеина присоединилась к этим голосам. «Выбирай». Сотни голосов. «Выбирай». Тысяча. «Выбирай!»

А затем…

Все стихло.

Далеина ощутила спокойствие. И тишину.

Спустившись с колокольни, Далеина отправилась вниз по лестнице – так низко, как могла, пока ступеньки не закончились: огромный кусок дерева выдрали из стены. Тело звонаря исчезло вместе с пропавшими ступенями. Далеина машинально потянулась мыслями к духам, и ощущение было похоже на прикосновение рукой ко мху. Духи по-прежнему рядом, нежные под ее ментальным прикосновением, однако они не шелохнулись и не ответили ей. И не ответят, пока не придет время сделать выбор.

Далеина с трудом спустилась вниз, перебираясь по академии, будто по огромному дереву без лестниц, и наконец добралась до тренировочной арены. Там обустроили временный госпиталь. Гамон следил за происходившим, размещая студентов, учителей и смотрителей по разным концам в зависимости от серьезности их ранений. Несколько тел накрыли простынями. Смотрительница Унда с бледным лицом лежала на соломенном настиле, по руке текла кровь. Линна склонилась над ней, заматывая рану бинтами. Далеина пробежалась взглядом по толпе, ища своих подруг: Реви, Зия… увидела Иондру, помогавшую одной из юных смотрительниц, девочке с заплаканным лицом.

Далеина присоединилась к остальным, обходя раненых и помогая перевязывать раны, раздавая травы, втирая заживляющие мази. Снова и снова. Нескольким посчастливилось остаться невредимыми. Только когда всем оказали помощь, Далеина осмелилась подойти к накрытым телам.

Рядом сидела смотрительница Унда.

– Кто? – спросила Далеина.

Смотрительница кивнула на одно из тел.

– Руби. Первокурсница из срединных лесов. У нее был мягкий голос, и она любила танцевать. Повар часто говорил, что она всегда ела картофель, но не любила овощи. – Она повернулась к другому телу. – Сарир, ему было десять. Сирота. Был нашим звонарем. Очень робкий, но почти научился улыбаться. – Третье тело. – Смотритель по имени Эндер. Он служил в академии с детства, поначалу был таким же скромным, как Сарир. Родители выбросили его, точно мусор, потому что не хотели кормить еще один рот. Бродячий лудильщик нашел его и, насколько мы могли выяснить, хотел использовать как щит от духов. Мы обнаружили его с почти что разбитой головой – лудильщик собирался сделать из нее амулет, черное колдовство. Сложный ребенок, но у него была хорошая жизнь в наших стенах.

Далеина положила руку на сердце, вспомнив парня со шрамом на груди, того самого, с милой улыбкой и сладкими поцелуями.

– Он был добрым.

– Был. – Голос Унды лишился эмоций, и Далеина поняла, что в душе у той есть и другая печаль, та, которая никогда не пройдет, та, которая меняет жизнь раз и навсегда. Эту печаль не облегчить словами. Далеина и не пыталась. Она опустила руку смотрительнице на плечо в надежде, что женщина понимает: Далеина тоже думает о Мари. Мари и парне со сладкими поцелуями, о своей кузине и чудесных историях той, о своих детских друзьях, у которых не было шанса стать взрослыми. Она думает о своей семье и молится, чтобы они оставались в безопасности, чтобы спрятались в доме, закрыли все щели амулетами и тихо сидели.

У нее должно было быть время предупредить их!

Она подошла к Гамону, который собирал оставшиеся бинты и мази.

– Я собираюсь в столицу, – сказал он. – Предложить свою помощь.

Далеина кивнула.

– Моя семья…

Он кивнул.