Королева Маргарита

Готовясь к спектаклю, я листала томик Лудовико Ариосто. А теперь, когда мы отправились в далекое путешествие по Франции, я часто вспоминаю одно место из его книги: там говорится, что мир – это сцена, на которой Фортуна разыгрывает свой спектакль, раздавая людям роли. Теперь наш двор представляется мне странным театром, в котором актеры забыли, что они актеры, но спектакль продолжается. Кто-то играет лучше, кто-то хуже, кто-то дополняет свою роль, кто-то забывает слова, но все участвуют в одной пьесе. Короли и подданные, заговорщики и судьи, палачи и жертвы – все мы сейчас едем в новые декорации, чтобы продолжить спектакль там. Как интересно! Вот забавно – многие из нас даже не догадываются об этом. Но это так, совершенно точно так, я чувствую.

Впрочем, несмотря на обилие развлечений и новых впечатлений, наша жизнь в путешествии предсказуема и даже однообразна: в каждом городе – торжественная встреча, скучная речь мэра, приемы, турниры, спектакли, балы… Мой брат король Карл обожает охоту и отдается ей при всяком возможном случае. Охотясь, он забывает обо всем на свете, даже о постылых государственных обязанностях. Александр-Эдуард становится все красивее, читает книги, но наибольшее внимание уделяет тому, чтобы развить у себя дипломатические способности и научиться всем нравиться. Время от времени на него по-прежнему находит интерес к ереси, и он опять предлагает мне протестантские сочинения.

– Милый брат, вы же понимаете, что читать такие книги рискованно! Этим можно нанести непоправимый вред своей душе, – говорю я с укором.

– Я знаю ваше благочестие, моя сестрица Маргарита, – церемонно отвечает он и добавляет лукаво: – Но я бы на вашем месте чаще задумывался о сути веры, а не о форме.

– Месье, неужели вы полагаете, что католическая религия не отражает во всей полноте суть веры? – спрашиваю я с деланым беспокойством.

Он замечает, что я ему подыгрываю, и мгновенно меняет тему.

Мои воспоминания о путешествии – вереница ярких красок и разнообразных впечатлений, такая же длинная, как наша процессия. Атлас и бархат, кружево и золотое шитье, лучшие вина, тончайшие блюда, ароматные соусы… Брионьольские сливы, кавайонские дыни, белый мед из Лангедока, изюм и миндаль, пряности и душистые травы… Фонтенбло, Санс, Труа, Лион, Каркассон, Ла-Рошель, Анжер, Ланже… Яркое солнце, синее небо, леса, дороги, реки, замки и города… Все соединилось и слилось в разноцветном праздничном потоке. Время летит легко и беззаботно, как летний ветер, дни изящны и гармоничны, словно стихи Ронсара, и что-то сияющее манит и ждет впереди.

Впрочем, кое-что меня тревожит. Мы направляемся на юг, в Байонну. Матушка из политических соображений решила устроить мой брак с сыном испанского короля Филиппа II от первого брака доном Карлосом. Моя старшая сестра Елизавета замужем за Филиппом II, и мой союз с доном Карлосом кажется вполне логичным. Только про дона Карлоса ходят такие слухи, что мне не очень хочется идти за него замуж: говорят, он сутулый, не слишком хорошо соображает и вдобавок отличается на редкость злым нравом. Признаться, я удивлена, отчего матушка закрывает на это глаза, устраивая мой будущий брак. А может, это все сплетни… В любом случае замысел матушки выдать меня замуж я пока не воспринимаю всерьез. Я еще не представляю себя замужем. К тому же я давно поняла, что люди в мире делятся на тех, кто боится моей матушки и подчиняется ей, и на тех, кто сильнее ее и кого она сама побаивается. Таких тоже немало, и решение о браке своего ужасного дона Карлоса будут принимать прежде всего сами испанцы.

Так и вышло: первый министр Испании герцог Альба, для которого мнение моей матушки значит не намного больше, чем погода, из-за чего она его едва выносит, сообщил ей, что король Испании Филипп II не желает этого брака, да и вообще пока не намерен женить своего сына. Вот и славно. Моя старшая сестра Елизавета, жена Филиппа II, пожив в Испании, стала непохожа на себя – сделалась такой холодной и чопорной! Когда мы с Александром-Эдуардом поприветствовали ее, она даже не улыбнулась в ответ! Оказалось, что испанский этикет запрещает проявления родственных чувств.

На торжественных приемах я уныло думаю, не запрещает ли испанский этикет дышать и что было бы, если б запрещал. Впрочем, здесь и без этикета дышать нечем – просто невыносимая жара, многие придворные даже падают в обморок. Наверное, природа таким образом уравновешивает испанскую холодность.

Хотя испанцев, в отличие от нас, их погода и этикет вполне устраивают – стоит взглянуть хотя бы на его светлость герцога Альбу. Раньше я думала, что на свете нет никого надменнее и суровее господ Гизов, но по сравнению с первым министром Испании Гизы – само дружелюбие и легкомыслие.