Королева Маргарита

По счастью, теперь моя матушка вряд ли снова захочет выдать меня замуж за какого-нибудь кастильского принца, потому что на испанцев она обиделась. Мало того что Елизавета встретила всех нас крайне холодно и не проявила родственной теплоты, даже когда этикет позволял, мало того что матушкины планы по поводу моего брака расстроились, – герцог Альба еще и упрекнул ее в том, что она слишком либерально обращается с протестантами, и посоветовал ей наконец выполнить священный долг истинной католички и очистить Францию от еретиков.

Да, об испанском милосердии не зря ходят легенды. Я только сейчас начинаю осознавать, как мне повезло, что свадьбы с доном Карлосом не будет – должно быть, он настоящее чудовище, если даже испанцы считают его жестоким!

Я думаю о том, что когда-нибудь мне все-таки придется выйти замуж. Конечно, не сейчас, что меня очень радует. А интересно, за кого я выйду? Вот бы мне достался прекрасный принц, как в сказке! Впрочем, мне, дочери и сестре французских королей, принц гарантирован. Вопрос лишь в том, окажется ли он прекрасным… В любом случае я очень надеюсь, что дона Карлоса уже не будет.

Несмотря на непрерывные развлечения, в которые мы погружены, повсюду ощущается мертвящее дыхание религиозной войны. Ощущается даже тогда, когда эта война как будто стихает, превращаясь в молчаливое противостояние. Но в нем так много ненависти…

Сколько времени прошло после смерти отца – а мы до сих пор не знаем покоя. Кровавый заговор в Амбуазе еще не забыт, и все последующие договоры и перемирия с протестантами ненадежны и недолговечны.

В марте 1562 года в местечке Васси в Шампани люди Франсуа де Гиза столкнулись с протестантами. Из католиков один был убит и несколько ранены. А протестанты потеряли больше семидесяти человек, и ранено было больше ста. После Васси по стране прокатилась волна возмущения. Католики горячо требовали довести дело до конца и перебить остальных еретиков, а протестанты жаловались на католические зверства. Впрочем, и сами в долгу не оставались.

В феврале 1563 года был убит герцог Франсуа де Гиз. Все знают, что убийство совершилось по приказу предводителя протестантов адмирала Колиньи, хотя официально была подтверждена только вина убийцы, Польтро де Мере, а Колиньи категорически отверг свое участие в этом преступлении, и оно осталось недоказанным. Хотя Колиньи как заказчика убийства назвал Польтро де Мере, когда его допрашивали под пытками. С тех пор Гизы, особенно Анри, сын убитого полководца, мечтают о мести Колиньи и об уничтожении всех протестантов без исключения.

В стране то и дело вспыхивают беспорядки. То протестанты осквернят церковь или могилу католика, то католики убьют протестантов… Католики постоянно жалуются моему брату королю Карлу, требуя восстановить справедливость и защитить истинную веру. Но Карл и матушка стараются вести политику равновесия. Пока она не приводит ни к чему, кроме усиления вражды – оба лагеря недовольны. Католики не понимают, почему протестантам позволено слишком многое, а протестанты жалуются, что им не позволено ничего.

И среди нас есть протестанты, например Анри, принц Наваррский, который тоже с нами путешествует. Мои братья давно знают его как товарища по играм, но ненавидят за веру и не упускают случая это продемонстрировать. Я говорю «мои братья», потому что Карл никогда серьезно не увлекался протестантизмом, а Александр-Эдуард с некоторых пор вернулся в лоно католической церкви, кажется, на этот раз искренне и окончательно. Про Анри де Гиза даже не говорю – он давно записал всех протестантов в список своих злейших врагов.

Однажды у входа в церковь Карл взял шляпу Наваррского и бросил ее за церковный порог, вынуждая Анри войти в католический храм, чтобы поднять ее. Наваррский не показал обиды, обернул все в шутку и отправил за шляпой своего слугу.

Когда ты в пути, ты меняешься, но не осознаешь этого; ты осознаешь произошедшие с тобой перемены лишь тогда, когда вновь оказываешься в знакомой обстановке. Так случилось и со мной: я доверилась дорогам и новым впечатлениям, а когда мы после двух долгих лет странствий вернулись в Амбуаз и я увидела горделивые силуэты его башен на фоне голубого неба, вновь прошла по коридорам моего детства, то поняла, что за время путешествия стала совсем другой.