Королева Марго

– Ну ладно, сегодня ты от меня ушел! Ступай подобру-поздорову! Зато завтра я свое возьму, хотя бы пришлось лезть за тобой в самый ад, откуда ты и вышел, чтобы меня убить, если я не убью тебя.

В это время де Муи прикрыл лицо плащом и поскакал по направлению к Тампльским болотам. Ортон пошел вдоль рвов, которые вели к реке. Тогда Морвель вскочил так бодро и проворно, как сам не ожидал, добрался до улицы Серизе, вошел к себе в дом, велел оседлать лошадь и, несмотря на большую слабость и на опасность, что раны его могут открыться, поскакал по улице Сент-Антуан, затем по набережной и влетел в Лувр.

Через пять минут после того, как он мелькнул в пропускных воротах, Екатерина уже знала все, что произошло, а Морвель получил тысячу экю золотом, обещанные ему за арест короля Наваррского.

– Теперь или я ошибаюсь, – сказала Екатерина, – или де Муи будет тем самым темным пятном, которое Рене нашел в гороскопе проклятого Беарнца!

Через четверть часа после приезда Морвеля Ортон совершенно открыто, как и советовал де Муи, вошел в Лувр и, поговорив с несколькими придворными лакеями, направился к мадам де Сов.

В покоях мадам де Сов находилась одна Дариола. Минут за пять до прихода Ортона Екатерина вызвала к себе Шарлотту, чтобы переписать набело какие-то нужные письма.

– Ладно, подожду, – сказал Ортон.

Будучи своим человеком в доме, юноша прошел в спальню баронессы и, убедившись, что он один, положил записку за зеркало. В то самое мгновение, когда он отнимал руку от зеркала, вошла Екатерина.

Ортону показалось, что быстрый, пронизывающий взгляд королевы-матери направился на зеркало, и юноша побледнел.

– Мальчик, ты что здесь делаешь? Уж не ищешь ли ты мадам де Сов? – спросила Екатерина.

– Да, мадам; я уже давно ее не видел и не успел еще поблагодарить, поэтому боялся, что она сочтет меня неблагодарным.

– А ты очень любишь милую Карлотту?

– Всей душой, мадам.

– И, говорят, ты ей предан?

– Ваше величество сами поймете, что это вполне естественно, если рассказать вам, как мадам де Сов за мной ходила; а я простой слуга и не заслуживал таких забот.

– А по какому случаю она ухаживала за тобой? – спросила Екатерина, как будто не знала того, что случилось с юношей.

– Мадам, когда я был ранен.

– Ах, бедный мальчик! – сказала Екатерина. – Так ты был ранен?

– Да, мадам.

– Когда же?

– А когда приходили арестовать короля Наваррского. Я увидал солдат и так перепугался, что закричал и стал звать на помощь; один из них ударил меня по голове, и я упал в обморок.

– Бедный мальчик! Но теперь ты поправился?

– Да, мадам.

– И ты ищешь короля Наваррского, чтобы опять ему служить?

– Нет, мадам, король Наваррский узнал, что я осмелился противиться вашим приказаниям, и выгнал меня вон без всякой жалости.

– Вот как! – сказала Екатерина, изображая участие. – Хорошо! Я сама возьмусь за это дело. Но если ты ждешь мадам де Сов, то напрасно, – она занята наверху, у меня в кабинете.

У Екатерины мелькнула мысль, что Ортон, возможно, еще не успел спрятать записку за зеркало, и она ушла в кабинет мадам де Сов, чтобы предоставить юноше полную свободу действий.

В это время Ортон, встревоженный неожиданным приходом королевы-матери, мучился сомнением, не связан ли ее приход с каким-нибудь заговором против его господина. Как вдруг он услышал три легких удара в потолок: а когда король Наваррский бывал у мадам де Сов и Ортон их сторожил, то в его обязанность входило давать такой сигнал в случае опасности.

Услышав три удара, Ортон затрепетал; в силу какого-то таинственного озарения он понял, что эти три удара были предупреждением ему. Он подбежал к зеркалу и вытащил из-за него записку. Екатерина сквозь щелку между портьерами следила за всеми его движениями; она видела, как он бросился к зеркалу, но не знала – затем ли, чтобы спрятать или же вытащить записку.

«Почему же он не уходит?» – нетерпеливо спрашивала себя Екатерина.

И она быстро вошла в комнату, приветливо улыбаясь.

– Ты еще здесь, малыш? – спросила она. – Чего ты ждешь? Я же тебе сказала, что берусь сама тебя устроить. Ты не веришь тому, что я обещаю?

– О мадам! Избави боже! – ответил Ортон.

Он подошел к королеве-матери, опустился на колено, поцеловал полу ее платья и вышел.

При выходе он увидел в передней командира охраны, ожидавшего Екатерину. Это не только не ослабило подозрений Ортона, а их усилило. Не успела портьера опуститься за Ортоном, как королева устремилась к зеркалу. Но тщетно ее дрожавшая от нетерпения рука шарила за зеркалом – записки не было. А между тем она ясно видела, что мальчик подходил к зеркалу. Значит, он подходил, чтобы взять, а не положить записку! Перед лицом рока противники равны. С той минуты, как этот мальчик вступал в борьбу с Екатериной, он превращался для нее в мужчину.

Она все перевернула, пересмотрела, перерыла – ничего!

– Ах, негодяй! – воскликнула она. – Я не хотела ему зла, но раз он вытащил записку, он сам подписал свой приговор! Эй! Месье де Нансе! Эй!

Звонкий крик королевы-матери пронесся через гостиную до передней, где, как мы уже сказали, находился командир охраны.

Де Нансе прибежал на зов Екатерины.