Королева мести

Хёгни прервал работника и повторил приказ Гуннара, в то время как Гуннар откинулся на спинку кресла, явно довольный собой. Работникам оставалось лишь с недоумением смотреть на хозяев и друг на друга.

Тогда мать попыталась прийти им на помощь.

— Это бессмысленно, — заметила она. — Нам понадобится целый день только для того, чтобы испечь хлеба и разделать мясо. Да и слуги придут совсем выбившимися из сил.

Гуннар ударил кулаком по столу так, что мужчины вздрогнули, а мать схватилась за сердце.

— Печь хлеба и разделывать мясо будем сегодня, — крикнул он. — Мы бургунды, и не боимся трудностей. — Гуннар хитро усмехнулся. — И я не желаю больше слышать возражений. — Потом он повернулся с улыбкой к Брунгильде. Та улыбнулась в ответ и взяла его за руку.

Помощники быстро поклонились и пообещали вернуться немедля с остальными людьми и скотом, который отобрали для забоя.

Гуннар и Хёгни оттолкнули от себя тарелки и вышли следом за ними. Мать велела мне быстрее закончить ужин и помочь ей с хлебами. Сама она уже выкладывала мешок с мукой рядом с каменной плитой у очага. Я наспех съела еще пару кусков и поспешила к матери. К моему удивлению, вскоре к нам подошла Брунгильда и спросила, может ли она нам подсобить. Мать повернулась ко мне, приподняв брови от удивления. Обратившись к Брунгильде, она лишь холодно ответила: «Конечно». Вскоре стало ясно, что валькирия никогда раньше не пекла хлеба, и я взялась объяснить ей, как это делается. Она молча выполняла мои указания, время от времени бросая на меня многозначительные взгляды, которые я истолковала следующим образом: у Брунгильды нет никакого желания заниматься изготовлением хлебов, но она сделает это, памятуя о нашей договоренности, хотя и придется отказаться от тайного свидания с Сигурдом. Наша игра началась.

Посреди всеобщей суматохи Сигурд остался за дальним краем стола в компании Гуторма. Он выглядел смущенным. Но мать быстро нашла ему дело — попросила убрать со стола. Когда Сигурд закончил, мать предложила ему выйти к дровянику и принести дров для очага, а также проверить, хватит ли факелов для той работы, которая там вскоре развернется. Сигурд выполнил все ее поручения без единого слова, но когда он вернулся в дом и мать начала перечислять множество новых заданий, Сигурд перебил ее, сказав, что у него есть собственное дело и оно не может ждать. С этими словами он ушел.

Когда тесто было вымешено и хлебы поставлены печься, мы с матерью, Брунгильдой и Гутормом пошли на улицу. К тому времени вернулись наши слуги, стали подходить работники со своими семьями, приводя скот. Братья соорудили из камней временный алтарь возле рощи. Вокруг него сразу же стали собираться люди. Луна, хоть и неполная, стояла высоко, да и на небе ни облачка, так что можно было прекрасно обойтись и без факелов. Неверный свет пламени факелов пускал наши тени в пляс, благодаря чему казалось, что вокруг царит бурное веселье. Давно уже мы не пировали вместе. Люди радовались грядущему празднику и удаче, которая посетила нас в этом году. Много говорили о памятном урагане и о том, что он мог значить. Сколько же нас собралось! Хотя по сравнению с тем, каким многочисленным народом мы были раньше, в Вормсе, — теперь нас осталось не больше горстки. Но тем не менее чудилось, что воздух напоен радостью, как в прежние времена.

Когда прозвучал приказ, мы встали большим кругом и, сжимая его, погнали скот в центр. Животные, напуганные сужавшимся вокруг них кольцом, лягались и блеяли. Дети визжали от восторга. На шеях скотины висели сплетенные слугами густые гирлянды из листвы и цветов, и когда скот стал метаться и беспокоиться, оторвавшиеся лепестки заполнили воздух подобно снежинкам. Когда Гуннар схватил первую овцу, мы запели. Мы возносили хвалу Водену, молили послать мягкую зиму, благодарили за мед — дар, который освобождает сердца мужчин и развязывает языки. Мы просили Водена не дать нам поступить с его даром неверно, но сохранить память и крепкий рассудок, способность принимать решения и смелость. Мы пели для духов ветра, грозы, огня и воды, умоляя их сжалиться над нами. Мы пели для Фригг, жены Водена, и Фрея, ее брата, обращаясь с просьбой благословить наш праздник и свадьбы, которые будут играть во время него. Мы пели для Тора, благодаря за посланный нам урожай, который, за исключением того зерна, что было унесено ураганом, лежал в хранилищах и обеспечивал нам еду на зиму. И все это время луна взирала на нас с теплой улыбкой, как мать смотрит на своих играющих детей. Наши голоса вытеснили тишину. Кровь животных текла по алтарю, и каждый его камень приобрел мерцающий алый цвет. Вскоре собравшаяся возле алтаря лужица превратилась в ручей, который побежал вниз, в рощу, окружая корни деревьев, неся животворное тепло. Мы чтили смерть животных, ведь они, расставаясь со своей жизнью, давали нам возможность выжить.