Королева мести, или Уйти навсегда

– А вот как хочу, так и разговариваю! Никогда не смей решать за меня и за моей спиной, понял?

– Пожалеть не пришлось бы, деточка, – опять умильным, старческим голосом проговорил Кадет, но Марину понесло:

– Да?! Рискни заставить меня сделать то, что я не хочу!

– Ну гляди – ты сама это сказала.

Коваль встала из-за стола и направилась к двери, Бес кинулся за ней и на лестнице рванул за руку, разворачивая к себе лицом.

– Ты, дура полоумная! Ты с кем в таком тоне сейчас базарила?! Совсем соображалка не работает?! Он же тебя в порошок сотрет!

– Боюсь, ему не справиться.

– Пока не поздно, Маринка, – забормотал вдруг севшим голосом Гришка, жарко дыша ей в лицо, – ради всего святого, прошу тебя – пойди и извинись, скажи, что подумаешь!

– Извиниться? – вздернула Коваль брови совсем так, как делала много лет назад, когда еще работала в больнице и когда ставила на место зарвавшихся коллег по работе. – А за что, собственно? За то, что жива и хочу продолжить в том же духе?

– Совет хочешь? Увези пацана туда, где никто его не достанет, в такое место, о котором даже я не буду знать! – зашептал Бес, с силой сжимая ее руку выше локтя. – Это все, что я могу для тебя сделать, слышишь, Маринка? Увези ребенка, спрячь его, я не хочу быть виновным в его смерти, Егор меня и на том свете грохнет!

– Спасибо, Гришка, я подумаю, – серьезно сказала Марина, осторожно отцепляя его пальцы. – Но в остальное не лезь, это мои разборки. Достаточно того, что ты втравил меня в них.

– Я не мог иначе, пойми, я слишком много ему должен…

– А рассчитаться решил мной? Главного ты, Гришка, не учел – я не из тех, кто сидит и покорно ждет смерти. И зря твой приятель со мной связался. Ты расскажи ему на досуге, что случилось с Сеней Лодочником, с Мастифом, с Серегой Строгачом, с Мамедом, Азаматом и Бурым. И не забудь упомянуть, что я вытащила тебя с того света, а ты подставил меня. Прощай, Гришка. – Коваль поцеловала его в щеку, и он дернулся, как от укуса ядовитой змеи.

– Прости меня…

– Бог простит! – насмешливо отозвалась она, выходя из дома и направляясь к машине. Хохол молча последовал за ней, помог сесть в джип, устроился рядом.

– Юра, поехали, – Марина чуть тронула водителя за плечо.

Машины выехали за ворота и повернули в проулок, ведущий к улице, на которой стоял ее коттедж. Марину не покидала фраза, сказанная Бесом, фраза о том, что нужно спрятать Егорку как можно скорее и как можно дальше. Было только одно такое место… Но с кем отправить туда мальчика, кому его доверить?

– Женя…

– Я понял, котенок. Но с кем? – оказывается, Хохол тоже думал об этом же. – Позвони своей розовой лярве, она не откажется помочь.

– Не зови ее так. Мне это не нравится.

– Думай как захочешь, но я не желаю больше видеть ее в нашем доме.

Коваль легла на сиденье и закрыла глаза. Мысли путались, ничего конструктивного в голову не приходило, а придумать что-то нужно было обязательно.

Джип остановился во дворе дома, но они и не думали выбираться.

– Ну хватит, котенок, идем в дом, – пробормотал Женька, целуя ее закрытые глаза.

– Я не хочу… Мне кажется, что стоит только выйти и сразу произойдет что-то ужасное…

– Нет, моя родная, ничего не произойдет, ведь я рядом. Идем, там Егорка, нужно решить, что делать.

– Поцелуй меня еще, Жень…

Поцеловав в губы, он повел Марину домой, снял в прихожей шубу и увлек за собой по лестнице наверх, в детскую, где играли Егорка и Даша. Увидев их, мальчик радостно растянул в улыбке пухлые губки и потянул к Женьке руки:

– Папа!

– А маму ты не рад видеть? – Женька поднял сына с пола и подошел с ним к Марине, обняв ту свободной рукой. – Поцелуй маму, Егор.

Мальчик ткнулся мордашкой ей в щеку, а ручкой вцепился в волосы, пытаясь вынуть длинную черную шпильку, державшую узел. Хохол наблюдал за его действиями с улыбкой, потом помог, распустив волосы по спине.

– Красивая у нас мама, да, сынок? Ни у кого больше нет такой, только нам повезло.

– Мама! – Егорка обнял Марину за шею, и сидящая на полу Даша засмеялась:

– Вот подхалим! Марина Викторовна, к ужину накрывать?

– Накрывай, Дашенька, я что-то проголодалась. Сейчас переоденусь и спущусь.

В спальне было прохладно и темно, Коваль включила телевизор и стала раздеваться. Шли вечерние новости, и вдруг Марина увидела во весь экран улыбающееся лицо Младича – он давал интервью молодому журналисту, расписывая в красках планы на ближайшие пять лет. Она моментально вскипела – кто дал ему право говорить о чем-то перед камерами без ее согласия? Что возомнил о себе этот пижон? Схватив телефон, Марина набрала Младичу на мобильный и вместо "здравствуй" заорала матом, совершенно не стесняясь в выражениях:

– Охренел совсем, Карлеоне?! Кто разрешил?! Я тебя спрашиваю – кто разрешил тебе говорить хоть что-то о команде и планах без согласия президента клуба?!

– Погоди, Марина, не ори… – начал Младич, но она бесцеремонно перебила:

– Закрой рот и слушай! Если еще раз повторится подобное, я тебя выкину к такой-то матери, ты понял?! Только я решаю, кому, что и когда говорить, запомни это на весь остаток жизни!