Королева объявляет отбор

Сама я и на минуту не сомкнула глаз. Все думала, думала. Вспоминала. Как быстро пролетели двадцать лет. Кристар… Если бы я только могла представить, что он жив, сделала бы все, чтобы найти и спасти. Но я не знала. И вот теперь он желал призвать меня к ответу за то, что осмелилась поверить в его смерть и полюбить другого.

Мужчину, рядом с которым чувствовала себя в безопасности. Который дорожил мною больше, чем собой. Странное чувство. Вглядывалась в безмятежное лицо Кейдена. Наверное, ему снились хорошие сны. Очень хотелось обнять его, поцеловать, еще раз сказать, что люблю. Мой Кей.

Заскрежетал замок. Почему? Еще ведь рано! Казнь назначена в полдень, нам сообщили. А сейчас еще даже не утро. Кей тут же открыл глаза и порывисто сел. А в комнату вошли шестеро магов в королевской форме, синей с золотом, и представитель суда.

– Решением короля Бальвиля Кристара Первого королева Регина и принц Кейден Бальвильские признаны виновными в измене королевству и королю. За это преступление их ожидает казнь через усекновение главы. Привести в исполнение немедленно.

Я вцепилась в руку Кейдена. Стало так страшно, что перехватило дыхание.

– Почему немедленно? – попыталась возражать. – Нас должны были казнить в полдень.

– Решение короля, ваше величество. Следуйте за нами.

– Все будет хорошо, Регина, – уверенно сказал Кейден, помогая мне подняться. – Не бойся, я рядом.

Я продолжала цепляться за него, как за последний путь к спасению. Страшно! Как же страшно. Ноги отказывались служить, и если бы не Кей, я бы упала. Закружилась голова, усилилась тошнота, преследовавшая меня в последние дни. Наверное, последствие нервного истощения. Нет, надо быть сильной! Расправила плечи и пошла следом за судейским. Нас тут же взяли под конвой – по трое стражников с каждой стороны. Думают, мы сбежим? Вот только на выходе из тюрьмы над нами прочитали заклинания, временно ограничивающие магию. Мы поднялись выше, и легкие наполнил свежий воздух. Поняла, как мне его не хватало. Миновали несколько комнат – пустых в этот утренний час, и вышли через черный ход. Раньше он и служил для этого – выводить на казнь заключенных. И теперь впервые за пять лет готов был послужить своему предназначению.

Нас усадили в повозку, закрытую со всех сторон, – по традиции она должна была быть открытой, но, видимо, король опасался нашего побега. Что ж, пусть так. Придется в последний раз смотреть на Бальвиль сквозь зарешеченное окошко. Знакомые улицы столицы тянулись змеиными лентами и широкими бульварами. Я так долго прожила в Ариоссе, что привыкла считать ее родной. И сейчас было больно смотреть, как люди, которые приветствовали меня по дороге к храму, готовы бросить камень вслед нашей повозке.

– Не думай ни о чем, – Кей крепко сжал мою руку. – Скоро все закончится.

Я обернулась к нему. Любимый мой, единственный. Тот, кто не предаст меня даже сейчас. Он прав, надо быть сильной. Сильной до конца, чтобы такой меня и запомнили. Кей улыбался – и даже эта странная улыбка, одним уголком рта, ему шла. От нее сладко щемило сердце и отступал страх смерти. Я боялась только за Диану и Риона. Как они будут без нас? Они ведь просто дети. Совсем юные, неопытные. Как они справятся? Ведь Кристар вернулся, чтобы править. Он ясно дал это понять. Риональд, сынок…

По щеке все-таки скатилась предательская слеза.

– Не плачь. – Кейден тут же обнял меня. – Я рядом.

Почему так поздно? Почему поздно, Кей? Как я могла быть такой слепой и упустить самое большое счастье в жизни? Обречь нас обоих на проклятие. Но, конечно, я спрашивала мысленно, не вслух. Будь при мне моя магия, попыталась бы сбежать. И собственное бездействие было такой же пыткой, как бесконечный путь на эшафот.

Наконец повозка остановилась, дверца распахнулась. Нас заставили выйти, и я на мгновение ослепла от солнца, заливавшего огромную площадь. Здесь было так много людей! И все они ждали нашей казни. Неужели они настолько меня ненавидят? Кажется, спросила вслух, потому что Кей ответил:

– Они не ненавидят тебя, Регина. Просто хотят зрелищ, чтобы потом рассказывать внукам: «Мы видели, как казнили королеву Бальвиля». Они ведь не знают, почему мы здесь. Не злись.

И правда, казни в Бальвиле были редкостью. Я никогда не была их сторонницей. Разве удивительно, что люди хотят видеть такое событие собственными глазами? Многие из них, конечно, втайне ненавидели меня, как ненавидят любую власть, но мне ли их судить?

Толпа расступилась, и я увидела эшафот. Стало страшно. Так страшно, что затряслись ноги, но я только больше расправила плечи. Нельзя показывать! Жила королевой – надо ею и умирать. А еще я поражалась спокойствию Кейдена. Будто он заранее смирился с уготованной судьбой и сейчас был готов пройти свой путь до конца.

– Я хочу, чтобы меня казнили первой, – шепнула ему. – Уступишь?

– Да. Не хочу, чтобы ты видела, как я умираю.

И я тоже не хотела. Его смерть казалась страшнее собственной, поэтому раньше, чем палач выбрал из нас кого-то одного, сказала:

– Я буду первой.