Королева Ортруда

За креслами королев и Танкреда стояли зачем-то, ничего не делая, королевские в белых одеждах пажи,- граф Джиованни Канто, пятнадцатилетний сын герцога Кабрера, за креслом королевы Клары,- Астольф Нерита, за Ортрудою,- и брат Афры, Бартоломео Монигетти, за принцем Танкредом. Они стояли вытянувшись, и под конец обеда мускулы их стройных ног заметно дрожали от усталости,- но им нравилась их почётная служба, и на лицах их отражалась надменная гордость. Потом они будут хвастаться перед своими школьными товарищами этою высокою честью, и пересказывать, что запомнили из застольной беседы, и мальчишки будут им завидовать.

За обедом разговор был сначала спокойно-весел. Вероника Нерита рассказала несколько городских новостей. Потом королева Клара помогла Танкреду завести речь опять о своём. Она вспомнила о несчастии, случившемся на днях в одном из иностранных флотов. Вспомнила потому, что сегодня пришли ответные, очень любезные телеграммы на выражения соболезнования.

Герцог Кабрера сказал:

- Итак, наш Ignis* оказался опять прав,- подводные лодки вовсе не так страшны для эскадренных броненосцев, как это многие легковерные люди думали. В своей последней статье, так интересно, так красноречиво написанной, Ignis доказывает это неопровержимо, и надо иметь слишком предвзятые мнения, чтобы не согласиться с выводами этого превосходного писателя, который, к сожалению, упорно скрывает своё настоящее имя.

* Огонь (лат.).

Принц Танкред делал вид, что не принимает на свой счёт похвал, - но лицо его, слегка покрасневшее, выдавало радость услышанной лести. Всем при дворе было известно, что принц Танкред помещает иногда в военных журналах статьи, подписываясь этим псевдонимом. И все притворялись, что не знают этого. Это давало лёгкую возможность льстить принцу-супругу неумеренно, но всё-таки прилично и с видом независимого суждения.

Танкред спросил:

- Вы, дорогой герцог, согласны с его основными положениями?

С лёгкою улыбкою на тонких губах Мануель Кабрера отвечал томным голосом, точно это было признание в любви:

- Островное государство, не теряй времени, строй эскадру за эскадрою, приобретай золотом или железом колонию за колониею, и ты скоро станешь великою империею. О, ваше высочество, эти золотые слова стали моим политическим credo.

Афра сказала безразлично-любезным тоном, обращаясь к герцогу:

- Броненосцы очень дороги, герцог. С очень любезною улыбкою герцог отвечал ей спокойно и уверенно:

- Денег в Европе много, милая госпожа Афра.

- Платить проценты по долгам очень трудно,- сказала Афра.

- Колонии зато дадут хороший доход,- возразил Мануель Кабрера.

Жадный авантюризм самоуверен. Кардинал сказал с вкрадчивою мягкостью:

- Колонии в землях неверных открывают святой церкви Христовой новое и благодарное поприще для пропаганды.

И вот заговорили-таки об африканских колониях. Положительно, эти разговоры стали для Ортруды, как кошмар неотвязный. Уже у изобретательного Танкреда готов был новый план: основать гавань в Африке, захватить затем как можно больше земель во внутренних областях чёрного материка, переселить туда возможно больше испанцев и португальцев из Нового Света, не пренебрегая ни метисами, ни мулатами, и таким образом создать прочное ядро для основания Латинской империи.

Афра заметила:

- А вот евреи почему-то в Уганду не поехали. Пожалуй, и испанцы не захотят. Может быть, даже и метисы с мулатами откажутся.

Королева Клара смотрела на Афру гневными глазами. Ортруда вмешалась в разговор.

- Боюсь,- сказала она,- что наши газеты будут очень сильно критиковать все эти планы. Да и заграничная пресса.

- Ах, эти газеты! - воскликнула королева Клара с пренебрежительным выражением.- Большинству из них можно заплатить,- нашим подешевле, заграничным немного подороже,- а неподкупные газеты, к счастью, не влиятельны ни у нас, ни за границею.

- А что скажет парламент? - спросила Ортруда.

- Об этом пусть позаботится господин Лорена,- сказала Клара.- Он ловкий.

Принц Танкред захотел, по своей привычке, щегольнуть знанием Востока. Он сказал:

- Все эти парламентские дебаты, о, чего они стоят! В России я слышал такую пословицу: один ум - хорошо, два ума - лучше. Это, пожалуй, несколько пикантно для полуварварской страны, где ум никогда не был в большом почёте. Но дело в том, что относительно любого парламента в мире я предпочёл бы говорить так: один ум - ещё небольшая беда, два ума - это уже опасно.

Кардинал, смеясь несколько громче, чем бы следовало, двигал под столом руки, словно аплодируя, и всё его тучное тело тяжело колыхалось. Остальные одобрительно улыбались. Танкред говорил, усмехаясь:

- Я это сказал там, в России. Кардинал сказал:

- Господь вверил государям управление народами, и Своею праведною Десницею вложил в их руки государственный меч, карающий и грозный.

- Кто-то из государей старого времени сказал,- заговорила Афра,- что кровь убитого врага хорошо пахнет.