Королева пламени

— Серые камни были основанием нашего величия, собирателями памяти, способными передавать мысли на огромные расстояния. С ними мы создали век мира и мудрости. А затем мы отыскали черный камень и посчитали его новым благословением. О да, он раздавал великие Дары. Моей жене он дал власть исцелять, ее брату — власть прозревать время. Чудесные способности. А для меня черный камень припас проклятие. Ты представляешь, каково жить в совершенном мире, не затронутом жадностью, и обладать истинной мощью? Властью подчинить человека одним прикосновением, заставить убивать. Я не хотел этого Дара, я желал чего-то чище и больше. Но черный камень дает лишь единственный Дар, допускает лишь одно прикосновение. Выкопавшие его испытали на себе, что первое прикосновение наделяет Даром, а второе высасывает душу. Год за годом, десятилетие за десятилетием я сопротивлялся моему Дару. Я строил города, учил, распространял мудрость и ни разу не использовал свой Дар. А что в награду? Жена принесла себя в жертву, чтобы спасти племя дикарей, не способных записать своих имен. Она захотела спасти мир извращенных тварей, возомнивших себя стоящими над природой. И чем же я обязан этому миру? Что должен ему? И не настало ли время забрать свое?.. Я уже не помню имени того, кто первым прикоснулся к камню и получил могучий Дар, подобный моему и так же не используемый. Иногда он показывал его на добровольцах, держал их парализованными часами напролет. Безвредная забава. Но я увидел в ней преграду на пути силы, данной мне. Со временем мы сделались близкими друзьями. Годы изнурили его, он с тягостью стал думать о грядущей немощи. Не стоило большого труда подбить его на последний риск, второе прикосновение к камню. Ведь это избавило бы его от великой боли, превратило бы тело в пустую оболочку, а Дар остался бы в крови.

Он помолчал.

— Конечно, я не знал, вообще не представлял, что именно я выпускаю в мир. Видишь ли, мы дотянулись до чего-то чужого. Притрагиваясь к черному камню, мы касались другого мира, где царит то, что вы называете Тьмой: бесконечный черный хаос. Когда могучая душа коснулась камня, лопнула преграда между мирами, и чужое выплеснулось в наш мир, заразило его, словно чума, вцепилось в людей, просочилось в кровь и создало ловушку для пораженных душ. Вошедший в кровь Дар заставлял людей с каждым поколением порождать все больше Одаренных. Мы ведь и сотворили души, дали им возможность существовать после смерти тела. Мы создали ваше место за Порогом и то, что сохраняет там души. Теперь они питают меня, держат на цепи в извечной тюрьме. Я изо всех сил пытался воздержаться, но даже в том месте, где нет форм, чувств и ощущений помимо лютого холода, голод и животное желание питаться необоримы. Теперь там не останется душ, и я погибну от голода, если захочу сбросить эту плоть.

Он отступил, и его лицо снова приняло благодушное выражение.

— Честно говоря, я не был уверен, что смогу склонить тебя на свою сторону. Есть души слишком простые и лишенные злобы, они не могут стать подходящими инструментами. Но потом я увидел, как ты срубил голову тому животному на севере. Не считай меня скупым. Если хочешь, я и тебя могу сделать богом.

Он потянулся ко лбу Ваэлина — но пальцы остановились в дюйме от кожи. Союзник потрясенно уставился на руку, сжавшую его кисть.

— Семя проросло, — сказал Френтис.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Френтис

Союзник сжал свободной рукой запястье Френтиса, скривился, побагровел от натуги — наверное, пытался призвать Дар. Френтис оттолкнул его руку, надавил, заставил Союзника упасть на колени.

— Они навсегда привязаны ко мне, — прорычал Союзник, дико замахал рукой, указывая на застывшие фигуры вокруг. — Пока я живу в этом мире, они все — мои. Лишь смерть этого тела освободит их.

Не обращая внимания на слова союзника, Френтис посмотрел на северный край арены.

Уже пора.

— Так вот почему Ревек так долго цеплялся за свою оболочку. — Союзник скрипуче хохотнул. — Если бы он взял другую, снова подвергся бы моему прикосновению. Он дал тебе свою кровь, чтобы освободить тебя, так же как освободился сам.

С лютой ненавистью глядя на Френтиса, Союзник прошипел:

— Мальчик, тебе не следовало открывать свой маленький секрет. Ты добился лишь смерти всех тех, кто был связан моей волей. Хотя это и может занять многие годы, но что для меня время? Я провел за Порогом многие столетия…

Френтис ударил его в ухо. Оглушенный Союзник зашатался, ошарашенно посмотрел на брата.

— Для бога ты чересчур труслив, — заметил тот.

— Любимый, — выговорила она.

Она стояла у тела чудовища, вся в крови с головы до пят, но невредимая, раны на груди закрылись и исчезли без следа. Ее лицо было чужим, но взгляд — тем же самым: полным бескорыстной, безграничной любви.

— Ты привел целителя?

Он посмотрел на северный край арены. Там показалась лоначка, за ней появились политаи и Плетельщик. Ваэлин приказал Кираль ждать до тех пор, пока песнь не скажет, что входить безопасно. Плетельщик шел во главе политаев и неотрывно смотрел на Союзника.