Королева пламени

«Цена долгой безопасности — неготовность к беде», — подумала королева.

Прискакал лорд Адаль.

— Ваше величество, в городе с каждым днем все меньше людей, — доложил он. — С тех пор как местные завидели нас, они сплошным потоком уходят на север либо восток. Солдат не видно, разве что часовые на стенах — самое большее сотни три.

— Благодарю вас, милорд. Прикажите своим людям отдохнуть.

— Ваше величество, я… — Он сглотнул и жадно посмотрел на нее. — Я надеялся возглавить атаку.

«И с чего он так жаден до славы?» — подумала она.

Лирна очень ценила Адаля как военачальника, одного из немногих настоящих профессионалов в армии, но все больше тревожилась из-за его постоянного желания подвергать себя опасности. Рассказы о битве у храма полнились живописанием отчаянной храбрости Адаля, хотя ему повезло выйти из боя без единой царапины.

— Милорд, мы не будем атаковать. Сохраните свою отвагу для Волара.

Она развернула лошадь и поскакала к пленникам: тысяче измученных, бледных мужчин и подростков, выстроенных в четыре ряда.

— Среди вас есть офицеры из этого города? — спросила Лирна на воларском.

Повисла тяжелая тишина. Пленники не смотрели на королеву, переминались с ноги на ногу. Парнишка спереди заплакал.

— Вы, подонки, отвечать! — гаркнул Илтис на языке Королевства и для ясности свирепо хлопнул трофейным кнутом надсмотрщика за рабами.

В третьем ряду человек с забинтованным лицом медленно поднял руку. Илтис тут же вытащил его из строя, тряхнул, поставил на колени перед королевой.

— Вы офицер? — спросила Лирна.

— Капитан, — с хриплым присвистом выговорил он. — Вызван из запаса, чтобы сражаться в славной оборонительной войне нашей императрицы.

Пропитанные кровью бурые бинты закрывали его правый глаз. Кожа посерела. Похоже, капитан знал, что ему осталось недолго, и решил избавиться от мучений. Он хрипло рассмеялся — наверное, ожидал смертельного удара.

— Встаньте, — велела ему королева и приказала Илтису: — Снимите с него цепи.

Капитан недоуменно уставился на нее единственным глазом, не обращая внимания на кровь, сочащуюся с ободранных кандалами запястий. Королева подъехала ближе.

— Капитан, возвращайтесь домой. — Она указала на Урвеск. — Скажите главе этого города, что я намерена освободить пленных, потому что пришла не ради убийства, но ради справедливости. Город должен открыть передо мной ворота и выпустить всех рабов. Если город не подчинится, я буду убивать каждый час по десять пленников. Если разум не возобладает, этот город утонет в крови и рассыплется пеплом, когда я пошлю солдат на его поломанные стены.

Она подъехала еще ближе, наклонилась и заглянула в единственный капитанский глаз.

— Спросите их: на самом ли деле они хотят умереть за императрицу?

К закату из города вышли три тысячи рабов. Лирна подождала, пока последний минует ворота, и чуть не вздохнула с облегчением, когда ворота остались открытыми.

«Ну что, папа, получилось у тебя хоть раз взять город одними словами?» — мысленно спросила она у старого интригана.

— Ваше величество, я пойду вперед с королевской гвардией и обеспечу вам достойный прием, — предложил лорд Аль-Гестиан.

«Это было бы так просто, — все еще глядя на ворота, подумала она. — Столько деревянных домов, столько топлива. Пламя увидели бы за сотню миль».

— Я не стану вступать в город, — сказала она Аль-Гестиану. — Пошлите туда людей, чтобы проверить, всех ли рабов они отпустили, и запаситесь продовольствием для моих новых подданных. Но оставьте горожанам коней и достаточно припасов, чтобы не начался голод. Пусть разойдется слух о наших делах. Я хочу, чтобы армия выступила на рассвете.

Она посмотрела на усевшихся вплотную друг к другу пленных, дрожащих скорее от страха, а не от ночной прохлады, и стиснула поводья так, что заболели ладони.

«Я же смогла оставить всех тонуть в трюме невольничьего корабля, — подумала Лирна. — И с этими тоже могло быть просто…»

— Выпустить их за час до нашего выхода, — приказала королева и поскакала к вилле.

Сотню миль прошли за три дня. Владыка битв задал такой темп, что в конце дня солдаты валились без чувств, а марш быстро прозвали Кровавой дорогой. Зато Лирна увидела, какие настроения царят в армии. Нильсаэльцы оказались самыми завзятыми ворчунами и прямо застонали от изнурения в конце второго дня. Королевская гвардия шла усерднее и спокойнее всех, но по вечерам буянила. Люди дрались, ссорились за игрой в карты, злились из-за пустяков. Ренфаэльцы были намного живее и веселее остальных, в их лагере долго не утихали музыка и смех. Кумбраэльцы, напротив, были мрачны и спокойны, хотя их хмурость дополнилась суровой решимостью. Они шли быстрее всех. Лирна согласилась на просьбу Антеша и позволила им идти в авангарде. К закату кумбраэльцы обгоняли остальных на две-три мили. Судя по тому, как вечерами они толпились вокруг немногих поехавших за море священников, новость о спасении Ривы подхлестнула их набожность.

— Ваше величество, я полон стыда, — сказал Антеш на третий день похода.