Королева пламени

— Так мы жили и так служили Вере — по крайней мере, до сих пор. Аспекта Греалина больше нет. Возрождать орден придется мне. И ты мог бы мне очень помочь.

— Одаренные из Пределов не хотят вступать в твой орден. Кара и Маркен даже не принадлежат к Вере, а Лоркан вряд ли наберется сил поверить хоть во что-нибудь.

— Почти как ты, брат, — очень тихо произнес Каэнис, но Ваэлин отчетливо услышал осуждение в его словах.

— Я не бросал своей веры, — сказал он. — Просто она ссохлась и умерла перед лицом правды.

— А эта великая правда выиграет для нас войну? Посмотри вокруг — и увидишь, сколько здесь страдания. Поддержит ли твоя правда людей в месяцы и годы новых мук, ожидающих впереди?

— А твой Дар поддержит их? Я еще не знаю, какого рода силой ты владеешь, и, если я буду командовать этой армией, я бы очень хотел знать.

Каэнис промолчал, лишь внимательно, холодно посмотрел на него. Рука Ваэлина двинулась к охотничьему ножу на поясе, крепко схватила рукоять, готовая вытащить, ударить брата в глаз…

Ваэлин медленно выдохнул, выпустил нож. Его рука тряслась.

— Теперь ты знаешь, — выговорил Каэнис, отвернулся и ушел.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Алюций

Аспект Дендриш будто усох, осунулся, услышав новость. Он тяжело опустился на свою слишком узкую кровать. Его челюсти дрожали, пытаясь разомкнуть губы, тяжелые, будто куски свинца. Аспект нахмурился, сглотнул, с отчаянием посмотрел на Алюция. Из толстяка будто выдернули хребет.

— Но ведь может… могут ошибиться, ведь правда? Недопонять?

— Я сомневаюсь в этом, аспект. Похоже, мастер Греалин и в самом деле встретил свой конец, хотя и при странных обстоятельствах.

И Алюций пересказал то, что узнал от Дарнела, и упомянул силу Тьмы, приписываемую павшему мастеру Шестого ордена. На что Дендриш дал быстрый, четкий, наверняка затверженный заранее — и лживый — ответ:

— Полная чушь! К тому же я в полном ужасе от того, что образованный человек может хоть на толику поверить в подобный страшный бред.

— Именно так, аспект, — согласился Алюций, запустил руку в мешок, выудил новый том и кинул на кровать.

Одна из наиболее ценных находок, книга брата Киллерна «Путешествие „Быстрого крыла“». Алюций намеревался поглумиться над аспектом, дать ему аннотированный экземпляр «Полной и беспристрастной истории церкви Отца Мира» лорда Аль-Аверна, а потом решил, что лучше поднять настроение приунывшего Дендриша. Но тот даже не посмотрел на книгу, он сидел и глядел в никуда. Алюций попрощался и вышел.

Аспект Элера спокойнее отнеслась к новости. Она сказала пару слов о том, что почти не знала покойного мастера, а потом сердечно поблагодарила Алюция за новые книги и лекарства. Но затем она настойчиво и требовательно спросила:

— Алюций, а как же вино?

— Я еще не отправлялся на поиски, аспект.

Она посмотрела ему в глаза и проговорила на удивление грубым и резким шепотом:

— Добрый сэр Алюций, пожалуйста, поскорее утолите свою жажду.

Дарнел и большинство ренфаэльских рыцарей отправились на охоту за неуловимым Красным братом, и Варинсхолд стал еще тише прежнего. Бóльшую часть воларского гарнизона составляли не слишком-то разговорчивые варитаи, невеликий контингент вольных мечников держался сам по себе — они заняли особняки северного квартала и превратили их в бараки.

Патрулей на улицах почти не было. К чему патрулировать? Город обезлюдел. Большинство рабов отправили за океан несколько недель назад, оставшихся, мастеров, целиком занимала мечта Дарнела о великом дворце. Заменить их было бы некем, и потому Дарнел пообещал отрубить руку любому надсмотрщику, коснувшемуся плеткой кожи мастеров.

Алюций не слишком-то любил посещать мастера Бенрила и заходил лишь тогда, когда совсем уж угрызала совесть, подстегнутая воспоминаниями об Алорнис.

Старый мастер напряженно работал на западной стене, обожженной после падения города, на самом страшном и уродливом месте нынешнего дворца, теперь уже крытом свежим мрамором от начала до конца. Бенрила сопровождал коренастый лысеющий раб, старше большинства работающих здесь, но не казненный благодаря умению обращаться с камнем и знанию, где его найти. Надсмотрщикам не запрещалось применять к нему кнут, и он редко выговаривал за один раз больше двух-трех слов — но, когда выговаривал, обнаруживал очень хорошо поставленное произношение. Алюций пока не узнал имени раба и, по правде говоря, не слишком стремился. Жизнь раба коротка, нет смысла заводить привязанности.

— Мастер, у вас сегодня прекрасно идет работа, — глядя снизу на второй ярус лесов, сказал Алюций.

Скульптор трудился над огромным барельефом, изображающим славную победу Дарнела над королевской гвардией.