Королева секретов. Роман об Анне Клевской

— Не думаю, что я смогу полюбить его, — шепнула Анна Сюзанне, а матушка Лёве заторопилась навстречу вновь прибывшим, как будто была их госпожой, без сомнения намереваясь установить над ними главенство.

Сюзанна сочувственно взглянула на Анну.

— Я так боюсь завтрашнего дня, что и сказать нельзя, — призналась Анна, она пыталась прогнать мысли о брачной ночи, но тщетно. Через два дня она может оказаться в Тауэре!

— Бояться нечего, — пробормотала Сюзанна. — Сперва может быть немного больно, но это скоро пройдет.

Анна ничего не ответила; даже перед этой милой подругой она не могла облегчить душу.

— Все будет хорошо, я уверена. — Сюзанна улыбнулась.

Платье Анны было из мягчайшего бархата цвета елей, какие растут на холмах вокруг Шлоссбурга. На плечи поверх длинных узких рукавов с полосами вышивки и златоткаными манжетами она накинула подаренных королем соболей. Голову покрывала расшитая жемчугом и драгоценными камнями шапочка.

Входя в приемный зал короля в сопровождении длинной процессии дам, Анна чувствовала, что взгляды всех, кто был там, прикованы к ней. Теперь так будет всегда. Она поняла, как ей повезло вести при дворе в Клеве такую уединенную жизнь; тогда изоляция ее возмущала, но сейчас… Как же Анна жаждала уединения и покоя!

Банкет устроили роскошный, король был, как обычно, внимателен, однако Анна вновь уловила клокотавшее в нем недовольство. Ей хотелось спросить, все ли хорошо, и таким образом показать, что она намерена быть ему не только женой, но и верной помощницей, однако не посмела. Как всегда, в присутствии Генриха Анна ощущала благоговейный страх и боялась произнести хоть слово, несмотря на ободряющее присутствие Сюзанны, выступавшей в роли переводчицы.

— Нам нужно будет выбрать девиз, который выгравируют на вашем обручальном кольце и для использования в других случаях, — сказал Генрих, когда два кондитера внесли в зал прекрасного сахарного лебедя — дань признательности Клеве. Король грациозно кивнул, лучась удовольствием от аплодисментов придворных. Повара поставили угощение на стол и принялись нарезать его.

— Какой девиз мне выбрать, сир? — спросила Анна.

— Вы сами должны сказать. Каким, по-вашему, он должен быть?

Анна на мгновение задумалась.

— Какая-нибудь строчка с обращением к Господу за защитой от бед и невзгод.

Генрих одобрительно кивнул:

— Может быть, подойдет вот такая: «Господь, дай сил держаться».

— Это превосходно, сир.

— Хорошо. Я передам это ювелиру. А теперь вам нужно выбрать себе какой-нибудь знак в качестве эмблемы.

— Могу я использовать лебедя Клеве, сир? Или, если вам это не нравится, герцогскую корону?

— Вы можете использовать и то и другое, если хотите, — благодушно согласился Генрих.

После банкета Анна переоделась в платье из тафты и вернулась в приемный зал смотреть танцы. Она сидела на помосте в кресле справа от короля, молясь, лишь бы он не попросил ее станцевать. Этому ее не учили, в Клеве на такие занятия вообще смотрели косо. Но Генрих не попросил. Может быть, потому, что сам сейчас уже не мог танцевать, хотя Анна слышала, что в молодые годы он был весьма умелым танцором, а также превосходным спортсменом и вообще демонстрировал успехи почти во всех занятиях. Король остался на троне и смотрел, как пары перед ним выстраиваются в линию и меняются местами, берутся за руки и кружась расходятся. Время от времени он заговаривал с Анной, указывая ей то на одного лорда, то на другого или объясняя какие-то правила танца. Что-то все-таки беспокоило его, или он просто устал после долгого дня, так же как и она сама, а может, грустил, что юность прошла и он больше не может участвовать в развлечениях молодых.

Но вот Генрих поднялся и приказал подать пряное вино и вафли: это был сигнал, что праздник подходит к концу. Анна обрадовалась и залпом выпила вино, ей нужно было как-то заглушить страх перед завтрашним днем. Несмотря на общее настроение придворных — предвкушение торжества — и разговоры о свадьбе, обрывки которых доносились до ее слуха, король не упомянул о грядущем венчании и даже не сказал, к какому времени ей нужно быть готовой. И так, — Анна это отчетливо понимала, — быть не должно.

Опасения ее подтвердились. Только она вернулась в свои покои, как объявили о приходе вице-канцлера Олислегера и великого магистра Гохштадена; оба имели весьма встревоженный вид. Стоило им спросить, можно ли поговорить с ней наедине, и Анна сразу решила: сейчас она услышит, что король отправляет ее домой.

— Ваша милость, — начал доктор Олислегер, когда они остались в кабинете одни, — просим прощения, что побеспокоили вас в столь позднее время, но мы только сейчас вернулись со встречи с лордом Кромвелем и Тайным советом. Возникла проблема, о которой вам нужно знать. Лорд Кромвель призвал нас, потому как король и его советники обеспокоены тем, что ваша помолвка с сыном герцога Лоррейнского не была расторгнута должным образом. Если это подтвердится, возникнут препятствия к вашему браку.

На мгновение Анна онемела. Теперь ей стало ясно, что так беспокоило короля. Она не знала, смеяться ей, плакать или облегченно вздохнуть.