Королева Солнца

Доктор вступил в круг света от костра не своей обычной расслабленной походкой звездолетчика, а воинственной танцующей поступью. При этом он что-то пел под барабанный бой в ритме «Возвращения на Терру». Слов Дэйн не разбирал, но догадывался, что они вместе с аккомпанементом плетут прочную сеть, связывающую певца со слушателями, – точно так же, как Ламбрилло плел свою сеть на террасе в крепости.

И Тау их поймал! Накрепко связал всех до единого. Дэйн положил оружие себе на колено и принялся правой рукой тоже отбивать удары.

Ту-тум-ту-дум… Безобидный припев известной песенки у него в голове звучал все тише, и Дэйну удалось как-то различить угрозу, что таилась в словах Тау.

Доктор дважды обошел по кругу костер. Потом остановился, выдернул из-за пояса ближайшего бандита охотничий нож и указал острием на восток, в темноту. Расскажи кто, Дэйн бы не поверил, что их корабельный врач умеет такое. В неверном свете костра Тау сражался с невидимым противником – отступал, нападал, уклонялся, наносил удары ножом, и все это под стук барабана. Дэйн даже не сознавал, что продолжает отбивать ритм. Было совсем легко представить себе второго участника поединка. И когда доктор нанес последний беспощадный удар, Дэйн глупо уставился на землю, почти удивляясь, что там не лежит мертвец.

Тау вновь повернулся лицом к востоку и церемонно отсалютовал ножом. Затем положил нож на землю и встал, расставив ноги по обе стороны от клинка.

– Ламбрилло! – Уверенный голос доктора перекрыл барабанный бой. – Ламбрилло! Я жду.

Глава 8

Дэйн краем сознания заметил, что шум на дальнем краю лагеря стихает, и приглушил стук барабана. Хатканские бандиты кивали и раскачивались в такт движению его пальцев. Голос Тау и на него действовал. Но кто явится на зов? Призрак, созданный, чтобы привести их сюда? Или сам шаман?

Дэйну казалось, что красноватый свет от костра померк, хотя на самом деле огонь пылал по-прежнему. В воздухе висел горьковатый запах гари. Позже Дэйн не мог сказать наверняка, что из этого было явью, а что – результатом перенапряжения нервов. Да и неизвестно, видели все присутствующие одно и то же или нет. Быть может, каждый хатканин и каждый инопланетник видел что-то свое, продиктованное именно его мироощущением и жизненным опытом?

Нечто приближалось с востока – еще менее вещественное, чем тварь, сотканная из болотного тумана. Незримая угроза надвигалась на костер и на все, что символизирует для человека огонь, – безопасность, дружбу, защиту от древних ночных опасностей. Существовала ли эта угроза только в их сознании? Или Ламбрилло сумел в ней воплотить свою ненависть?

Незримое леденило кровь, вытягивало телесные силы, вгрызалось в мозг, тяжелыми гирями повисало на руках и приковывало ноги к земле. Стремилось обратить человека в глину, которую кто-то сможет лепить по своей прихоти. Мрак, пустота – все, что противоположно жизни, теплу и реальности, собралось воедино в ночи и двинулось на них.

Однако на пути невидимой волны стоял Тау с высоко поднятой головой. И между его ступнями, твердо упирающимися в землю, сияло собственным светом лезвие ножа.

– А-а-а! – Тау издал переливчатую трель навстречу наползающей угрозе и вновь запел, чуть-чуть повысив голос, чтобы неведомые слова четко ложились на размеренный ритм барабана.

Дэйн заставил отяжелевшие руки подниматься и опускаться в прежнем темпе. Он не поддастся неведомой нечеловеческой силе.

– Ламбрилло! Я, Тау с иной звезды, иного неба, иной планеты, вызываю тебя – приди, померимся силами! – В голосе доктора зазвучали резкие, командные нотки.

В ответ нахлынула новая волна черного отрицания, сильнее прежнего, сбивающая с ног. Так океанский прибой тяжко бьется о скалы. Дэйну показалось, что на этот раз ее черную массу можно увидеть воочию. Он поскорее отвел взгляд, пока она не обрела плоть, и сосредоточился на движениях своих рук, ударяющих по барабану. Отказываясь верить, что неведомая сила расплющит их всех, словно молот. Раньше Тау рассказывал о подобных вещах, но в привычной обстановке, на борту «Королевы» это были всего лишь рассказы. А здесь опасность ощущалась слишком остро. Однако доктор не склонился перед ней – стоял все так же прямо, когда волна обрушилась на него всей своей мощью.

А под нависающим гребнем всеобщего разрушения шел тот, кто управлял волной. Не призрак, созданный из подручных материалов в виде болотного тумана, а человек. Он ступал неслышно, с пустыми руками, как и доктор, но кулаки были сжаты, словно держали невидимое оружие.

Волна неохотно отступила. Хаткане со стонами повалились ничком, слабо хлопая по земле ладонями. Ламбрилло вышел на свет, и тогда один из лежащих поднялся на четвереньки. Двигаясь мучительными рывками, он пополз к Тау. Голова у него моталась из стороны в сторону, как у мертвой скальной обезьяны. Дэйн, продолжая выстукивать ритм одной рукой, другой нащупал флеймер. Хотел крикнуть, предупредить, но не смог издать ни звука.

Тау взмахнул рукой, описывая в воздухе круг.