Королева теней

Король никогда не задавал им никаких вопросов. Некоторые мужчины кричали, некоторые плакали, а некоторые оставались тихими. Даже дерзкими. Вчера, один из них - молодой, солидный и знакомый - признал его и умолял. Он молил о пощаде, он клялся, что ничего не знает, и плакал.

Но он ничего не мог сделать, ни когда наблюдал за их страданиями, ни когда камеры наполнялись сильным запахом горящей плоти и медным запахом крови. Демон наслаждался этим, становясь каждый день сильнее, он приходил туда и вдыхал их боль.

Он добавлял их страдания к воспоминаниям, которые составляли ему компанию, и позволял демону возвращаться в эти темницы мук и отчаяния день за днем.

Глава 38

Аэлина не осмелится вернуться в канализацию – до тех пор, пока не будет уверена, что Лоркан покинул это место, и Валги не скрываются поблизости.

На следующую ночь, они все ели ужин, который состряпал Эдион из всего, что он нашёл на кухне, когда вдруг входная дверь открылась, и вошла Лисандра с радостным приветствием, которое заставило их всех обнажить оружие.

- Как ты это делаешь? – потребовал Эдион, едва она прошла на кухню.

- Эта еда выглядит очень жалко, - вот и всё, что сказала Лисандра, глядя поверх плеча Эдиона на пиршество из хлеба, маринованных овощей, холодных яиц, фруктов, вяленого мяса и остатков выпечки с завтрака.

- Неужели никто из вас не умеет готовить?

Аэлина, которая в этот момент утаскивала виноград с тарелки Рована, фыркнула.

- Завтрак, судя по всему, единственный прием пищи, который мы все способны готовить сносно. А этот, - она показала большим пальцем на Рована, – вообще умеет только жарить мясо на костре.

Лисандра заставила Аэлину сесть на скамью и втиснулась на неё сама, шёлк её синего платья будто струился, когда она потянулась за хлебом.

- Как это жалко – чрезвычайно жалко для таких глубокоуважаемых и могущественных лидеров.

Эдион опёрся руками на стол.

- Почему ты не можешь прекратить церемониться?

Лисандра отправила ему воздушный поцелуй.

- Здравствуй, Генерал. Приятно видеть, что ты выглядишь здоровым.

Аэлина собиралась просто сидеть и смотреть – пока Лисандра не обратила взгляд своих зелёных глаз на Рована.

- Я не думаю, что нас представили друг другу. У её Королевского Высочества было кое-что более срочное для меня.

Хитрый, кошачий взгляд в сторону Аэлины.

Рован, сидевший справа от Эдиона, склонил голову набок.

- А тебе нужно представление?

Улыбка Лисандры стала шире.

- Мне нравятся твои клыки, - сказала она ласково.

Аэлина подавилась виноградиной. Ну конечно же, Лисандре они понравились.

Рован подарил ей такую ухмылку, которая обычно заставляла Аэлину бежать без оглядки.

- Ты изучаешь их, чтобы затем скопировать, когда ты примешь моё обличье, оборотень?

Вилка Аэлины замерла в воздухе.

- Чёрт, – сказал Эдион.

Всё удовольствие исчезло с лица куртизанки.

Оборотень.

Святые боги. Чем была магия огня, ветра или льда, по сравнению с возможностью менять обличье? Оборотни: шпионы, воры и ассасины способны потребовать любую плату за свои услуги; проклятье дворов по всему миру, настолько устрашающее, что на них охотились чуть ли не до полного вымирания их вида ещё до того, как в Адарлане запретили магию.

Лисандра взяла виноградину, осмотрела её и затем взглянула на Рована.

- Возможно я просто изучаю тебя, чтобы знать, куда вонзить мои клыки, когда мой дар вернётся.

Рован засмеялся.

Это объясняло многое. Мы с тобой – ничего кроме зверей в человеческой коже.

Лисандра обратила внимание на Эдиона.

- Никто не знает этого. Даже Аробинн.

Её лицо было суровым. Глаза выражали вызов и вопрошали.

Секреты – у Нехемии тоже были от неё секреты. Аэлина ничего не сказала.

Лисандра сжала губы, когда посмотрела на Рована.

- Как ты узнал?

Он пожал плечами, и Аэлина ощутила на себе его внимание и знала, что он мог почувствовать бурлящие в ней эмоции.

- Я встречал нескольких оборотней столетия тому назад. У тебя тот же запах.

Лисандра принюхалась, а Эдион пробормотал.

- Так вот что это такое.

Лисандра снова посмотрела на Аэлину.

- Скажи что-нибудь.

Аэлина подняла руку.

- Просто – просто дай мне немного времени.

Времени, чтобы разобраться в друзьях – кто из них друг, которого она любит и кто врёт ей каждый раз, а кто друг, которого она ненавидела и от кого у неё были секреты... ненавидела, пока любовь и ненависть не встретились, объединённые потерей.

Эдион спросил:

- Сколько тебе было, когда ты узнала?

- Мало – пять или шесть лет. Я даже тогда знала, что должна скрывать это от всех. Это не была моя мама, значит дар был у отца. Она никогда не говорила о нём. Или скучала.

Дар – интересный выбор слова. Рован сказал:

- Что с ней случилось?

Лисандра пожала плечами:

- Я не знаю. Мне было семь, когда она избила меня и выгнала из дома. Потому что мы жили здесь – в городе – и в то утро, впервые, я совершила ошибку, изменив облик у неё на глазах. Я не помню почему, но я помню, что испугалась и превратилась в шипящую полосатую кошку прямо перед ней.

- Дерьмо, - сказал Эдион.

- Значит ты могущественный оборотень, - сказал Рован.